Железная Империя
Шрифт:
Гриус нервно дернулся, но смолчал. Его дрожащие пальцы стиснули стакан, вода вновь плеснулась на стол, и бумажный лист потемнел от промочивших его пятен.
— Не важно, — сухо ответил он. — Я отдаю ее вам. Это очень дорогая вещь… И на нее есть покупатель. Он заплатит на нее даже больше, чем просите вы.
— И куда же я должен буду поехать? — небрежно поинтересовался Аугрусс. — Где моя вещица?
Гриус снова дернулся, словно Аугрусс смачно плюнул ему в лицо, но смолчал.
— Она здесь, на Биссе, — холодно ответил Гриус, передав забраку маленький электронный ключ. — Покупатель на Внешнем
Аугрусс присвистнул, что-то вычитывая в уме.
— Кажется, — с сомнением в голове произнес он, — там сейчас горячо?
Гриус нервно дернул плечом.
— Я не посылаю вас на сам Орикон, — ответил он. — Но что я могу? Если уйдет этот покупатель, я не продам эту вещь вообще. И тогда вам придется ждать долго.
— А я могу стать очень нетерпеливым, — капризно заметил Аугрусс, и Гриус вспыхнул всем своим худым желчным лицом.
— Денег нет! — почти выкрикнул он, терзая ворот. — Если вы думаете, что от ваших угроз они появятся, то ни хрена! Ни хрена они не появятся, банта вас растопчи!
— Хорошо, хорошо, — поспешно ответил Аугрусс, поднимаясь. — Я согласен. Ладно. Думаю, я смогу продать ваше сокровище. Ваш покупатель, он?..
— Он приличный человек, — рыкнул Гриус, — мой друг, человек с безупречной репутацией! И поэтому я попросил бы вас!..
— Да успокойтесь, — небрежно протянул Аугрусс, — никто ничего не узнает! Я разве совсем дурак? Все-таки, ворованная вещица… мало ли, кто был ее прошлый хозяин… кстати, что это?
— Золото, — сухо ответил Гриус. — Это большая золотая вещь, произведение искусства. Поэтому стоит так дорого.
* * *
Гриус отправил Аугрусса в совсем уж подозрительный район, где забрак, опасаясь за свою жизнь, вынужден был озираться кругом каждую минуту.
Скудное освещение выхватывало из мрака какие-то дома, которые Аугрусс брезгливо называл про себя притонами, но нужный ему он отыскал сразу.
Он словно выделялся из общего ряда, хотя, казалось, не был ни выше, ни богаче. Аугрусс нерешительно поднялся по трем ступеням, ведущим к дверям, вылизанным до чиста, отскобленным от всякого мусора и пыли. В тусклом освещении под своими ногами он разглядел тонкий бледный рисунок на пожелтевшем от времени мраморе — извивающиеся драконы с длинными усами.
Открыла ему молчаливая женщина. Забрак толком толком не разглядел ее, она исчезла в полумраке, только лишь услышав о цели его визита.
— Господин Строг ждет вас, — прошелестела темнота нежно и тихо, так, словно произносить имя своего господина было для прислужницы величайшей честью.
Забрака никто не стал провожать, и тот, нервно передернув плечами, просто ступил туда, где за мельтешением развевающихся тканей между тонко расписанных бумажных ширм виднелся неяркий свет.
— Бардак, — ворчал забрак, путаясь в нежных многослойных шторах. — Разве можно оставлять человека одного, без надзора? А если я сейчас отверну голову твоему господину Строгу?..
— Благодарю за заботу, — послышался из темноты медленно выговаривающий слова густой, тяжелый голос, — но, думаю, отвернуть мне голову не так-то просто.
Аугрусс, лихорадочно сдирая с головы последние слои ткани, сделал еще один шаг, и очутился в полутемной комнатке, освещенной алым рдеющим светом.
Господин Строг возлежал
Рядом с ним, прижавшись лицом к его боку, тоже обнаженная, со связанными на запястьях руками, поднятыми над головой и притянутыми к спинке кровати веревкой, безмолвно лежала женщина. Ее тело, повернутое к Аугруссу спиной, прекрасное, словно выточенное из светлого, теплого оттенка камня было нащадно то ли иссечено, то ли исцарапано, тонкие кровавые полосы рассекали ее ягодицы, бедра, перечеркивали прекрасную татуировку в виде чешуйчатого дракона, вьющуюся по всей спине женщины, от самой шеи и до поясницы.
На мгновение обмершему от страха забраку показалось, что она мертва, настолько тихо она лежала, несмотря на сочащуюся из порезов кровь, и Строг небрежно ласкает рассыпавшиеся по постели волосы трупа, гладит уже неживое тело, но она чуть слышно вздохнула, когда ладонь Строга сильнее сжалась на ее затылке, и в этом тонком вздохе послышалась дрожь нечеловеческого удовольствия.
Эта откровенная, беззастенчивая картина показалась Аугруссу совершенно дикой, он почувствовал чудовищную неловкость от того, что видит все это, что стоит здесь, но самому хозяину как будто было все равно, что подумает о нем его посетитель.
Аугрусса передернуло, он едва не плюнул от омерзения, глядя в лицо странного бессовестного хозяина этого дома.
"Извращенцы проклятые", — подумал про себя Аугрусс, рассматривая Строга.
Тот лежал, вытянувшись во весь рост.
Его черные длинные волосы были рассыпаны по могучим плечам, прищуренные миндалевидные глаза сверкали каким-то странноватым блеском, а крепкая ладонь сжимала изящную трубку из слоновой кости с длинным тонким мундштуком.
Изящная дорогая вещица.
От тлеющего уголька поднималась тонкая струйка ароматного дыма, и Аугрусс закашлялся, не вынеся плотного стойкого запаха благовоний, перемешанных в воздухе.
"Такого сарлакка хрен завалишь, — подумал забрак, разглядывая Строга. — Здоровый какой. Но все же нагишом против каких-нибудь вооруженных подонков он тоже долго не продержится".
— Так у вас какое-то дело ко мне? — так же медленно произнес Строг, выпуская из губ струю серого дыма. Аугрусс, завороженный игрой света и теней и этим неторопливым, плавным течением речи странного человека с фиолетово вспыхивающими глазами, нервно сглотнул, и почтительно ступил вперед, передав тому крохотную круглую призму.
Что это был за предмет и как им было пользоваться — он не знал. Он вертел ее и так, и этак, пробовал на зуб и нажимал, но ничего не происходило. Казалось, это был просто кристалл.
Что сделал с ней Строг, Аугрусс тоже не успел заметить. Оказавшись в его огромной ладони, призма вдруг завибрировала, и он лишь чиркнул по одной из ее граней ногтем большого пальца.
— Отдай, — механическим голосом произнесла призма, и смолкла. Строг согласно кивнул головой, и из-за занавесок, из которых с таким трудом выпутывался только что забрак, выступила молчаливая прислужница, скромно опустив черноволосую голову. Ее длинные шелковые волосы покрывалом спускающиеся на грудь скрывали склоненное лицо, но Аугрусс успел рассмотреть, что она прехорошенькая.