Железная Империя
Шрифт:
Нужно отдать должное Лорду Фресу — в этой экзекуции он был невероятно быстр…
И можно было только позавидовать ему — убивая, он не слышал и не видел этого кошмара и этих разрывающих грудь женщины воплей.
А затем они прекратились вовсе; Алария, пуская ртом кровавые пузыри, багровая, с бессмысленным взглядом, узкими зрачками уставившемся куда-то в недосягаемую даль, лежала, раскинув руки, и ее тело лишь изредка вздрагивало, а из горла вырывалось какое-то глухое, сиплое ухание.
Лорд Фрес догадался достать свой сайбер,
Если быть внимательным, то можно было бы посчитать, сколько раз алое лезвие проткнуло сердце Аларии…
И даже после того, как все окончилось, она еще долго лежала, распростертая, полубезумная, ничего не понимающая, и жизнь, распределенная до того по множеству тайных убежищ, крепко вцеплялась в то единственное убежище, что ей оставалось — в Аларию…
Но она нашла в себе силы после всего этого подняться и сеть, опираясь руками о пол, недобро глядя исподлобья некроманту в его тухнущие, умирающие глаза, едва только услышала имя Анексус и до ее сознания дошло, что ситх-леди отправилась в небытие и черную пустоту первой.
Алария не хотела таким образом выказать свое презрение к своему мучителю или подчеркнуть какое-то иное чувство. Она просто не нашла в себе сил поднять головы и взглянуть прямо.
Ее взгляд, обращенный к Малакору, потерявшему власть над нею, — одержимый взгляд маньяка-убийцы, добравшегося до крови, — был полон силы, жизни и злобного торжества.
— Он убил Анексус ситх, — злобно прорычала Алария, жадно изучая лицо Малакора, каждую черточку, в которых желала увидеть отражение его скорби и боли. — Твою Анексус! И отнял у тебя меня; Инквизитор разорил твой склеп! — прокричала Алария, и снова жутко расхохоталась, едва не уткнувшись лицом в пол от слабости.
Ее плечи вновь вздрогнули, дикий хохот потонул в плаче, в громкой истерике, полной боли и ужаса, и Вейдер покосился на содрогающуюся у его ног в рыданиях женщину.
— Клянусь, — проорала Алария, поднимая залитое слезами искаженное лицо, на котором причудливо смешивались отчаяние и вновь приливающая злорадная радость, — я отблагодарю его за такой роскошный подарок! О таком даже мечтать было невозможно — чтобы первой его жертвой стала твоя возлюбленная! Пусть остальные живы, но она — умерла!
Брови Вейдера взлетели вверх, в чертах его промелькнуло изумление, но уже через миг сменилось каменным, ничего не выражающим тяжелым безразличием.
Леди София, казалось, нервно вздрогнула от последних слов Аларии и закусила губу; ее бесстыдное обещание было более чем понятно — чем еще могла расплатиться эта женщина за оказанную ей услугу, кроме себя самой?
— Инквизитор не собирает падали, — резко произнесла София, не отдавая себе отчета в своих словах. — Оставьте при себе свою благодарность.
Эта странная ревность, этот горячечный протест вырвались из ее сердца внезапно, прежде
— Лорд Фрес равен Императору, — отчеканила София. — Он Один из Триумвирата. Невозможно просто так пойти и… отблагодарить его.
Алария, все так же не поднимая головы, перевела взгляд на вспыхнувшую румянцем Софию, и ее темные глаза на бледном лице, смотрящие недобро, пристально, внимательно, показались Софии ужаснее разверзшегося ада.
В них, помимо темной похоти и развращенной распущенности, можно было увидеть лютую жестокость и целеустремленность такой силы, что позавидовал бы и сам Император.
"Я доберусь до Инквизитора, — словно шептала лютая злоба, сквозящая в этом взгляде, — и лягу с ним, и он будет делать со мной такое, чего не делал ни с кем и никогда. И ему понравится, еще как понравится! Ты никогда не дашь ему этого; а я дам. И тогда посмотрим, кто будет иметь больше влияния и кто окажется ближе к трону Императора…"
София вздрогнула, ее рука легла на рукоять сайбера, однако в следующий момент веки Аларии дрогнули, мигнув, и словно стерли с темных радужек весь этот кошмар, всю порочную коварную вязь, выписанную Силой, превратив темные глаза женщины в уставшие и мутные, почти ничего не понимающие. И эта быстрая смена масок, казавшаяся наваждением, от которой начинаешь сомневаться в себе — а видела ли? А не показалось ли? — была страшнее, чем мертвенное присутствие Малакора.
Меж тем Вейдер, выступив вперед, закрыв собой обеих женщин от мертвого взгляда Малакора, произнес:
— Алария моя. Я не отдам ее тебе. Я лучше убью ее сам, но ты больше ее не получишь. Я выслушал тебя и решил, что твои претензии ничтожны. Нет. Мой ответ — нет.
Малакор смолчал, но его Тьма, лающая и ревущая безумными голосами, оглушая Силу Вейдера, черными тенями расползлась по комнате.
— Я могу ее обменять? — ничего не выражающим голосом произнес Малакор.
В его устах эти слова прозвучали не как вопрос, а как набор холодных, рассыпанных по Вселенной слов, сказанных когда-то кем-то разными голосами, а теперь просто собранных вместе в одну фразу, словно нанизанных на нитку разномастных бусин.
Так, словно Малакор поглотил души тех людей, давным-давно, и его наполненная смертью оболочка просто говорила их голосами, жила их воспоминаниями и мыслями.
— Да, — быстро ответил Дарт Вейдер, сверкнув глазами. — Принеси мне Фобис, и я отдам тебе Аларию.
От фигуры Малакора нестерпимо пахнуло лютой стужей, воздух дрогнул от выброса Силы, и мертвые тени прошлого, глядя затухающими неестественно-яркими глазами, произнесли разными, страдающими во тьме голосами:
— Хорошо… я покажу тебе мощь Фобиса…