Железнодорожница 2
Шрифт:
Наш дед, хоть и являлся заядлым курильщиком, но в туалете не курил, всегда выходил на остановках. А мы с Риткой выходили на перрон по очереди. Такой уж я завела порядок. В купе кто-то один должен оставаться. Конечно, маловероятно, что что-нибудь украдут, но все же.
Легли спать мы, конечно, поздно. Сказалось и нервное напряжение, и адаптация к новой обстановке. Ритка моментально приноровилась запрыгивать на свою верхнюю полку. Несмотря на некоторую полноту, она белкой взлетала туда. Правую ногу ставила на правую нижнюю полку, левую, соответственно, на левую. Потом хваталась
Ну, а я вряд ли смогла бы повторить такое. Наверно, будь у меня верхняя полка, я бы залезала по стремянке. Хваталась отчаянно за железный крюк для одежды и за крепления ремней безопасности. И с огромным трудом переносила бы свое не самое легкое тело на лежанку.
Хотя мне и удалось значительно похудеть с начала своего попадания, а все же до нормального веса мне было далековато.
Оказывается, я была права, представляя, что буду покачиваться, как на волнах. Действительно, приятное ощущение, особенно когда лежишь на спине.
Кажется, я задремала ненадолго. И вдруг проснулась. Скорее всего, из-за этого негромкого разговора деда с соседом по купе.
— Спасибо, я не пью, — сказал парень. По-видимому, отказался от рюмки, предложенной дедом. — Знаете, я все думаю. А если бы я не послушал маму и привез Леночку к нам? Может, надо было так и сделать?
— Думаю, да, — откликнулся дед, — если у вас такая любовь, как ты говоришь, то так было бы правильно. А что, мама и правда не пустила бы тебя с ней на порог?
— Не знаю, — сказал парень после некоторого молчания, — она с детства нам с сестрой твердила, чтобы мы до тридцати не вздумали жениться. Мама сама рано вышла замуж, и очень жалела об этом. Жизнь у нее с отцом не заладилась.
— Развелись, что ли? И она одна вас тянула?
— Нет, не развелись. Просто отец гулять начал чуть ли не с первого дня. И красавцем его не назовешь, и роста невысокого, а ни одну юбку не пропускал. И что только бабы в нем находили, не пойму. Ну, а мама не могла его прогнать из-за нас. Сама бы она двоих детей не потянула. Мы все детство ее в слезах видели. И отца терпеть не могли. У других отцы дома по вечерам, с детьми занимаются, играют, а наш вечно где-то шлялся. Вечно бабы его звонили, молчали в трубку. А что поделаешь? Деньги зарабатывает, семью обеспечивает, и не выгонишь.
— Короче, между двух огней ты оказался, — резюмировал дед, — и мать обижать не хочется, и с девушкой тоже так не поступают.
— Не поступают, — согласился попутчик, — но, с другой стороны, я ведь как рассудил? Приеду я домой с Леночкой, а дальше что? Допустим, мама нас прогонит. И куда мы пойдем? К друзьям проситься на ночлег? А дальше? Не будут же люди вечно нас у себя держать. Ну раз переночуешь, ну два…
— Да и не дело это, в гостях болтаться, — согласился дед, — девушке нужен свой быт.
— А я о чем говорю? А рассчитывать на авось — вдруг мать не прогонит… Я так не хочу. Пока что будем переписываться, а я тем временем работу искать. Как только жилье получу, так и напишу Леночке, чтобы приезжала. Она ведь из порядочной семьи, отец — большой начальник в вашем порту. Просто Леной называть нельзя, ей ухо режет.
— Да уж, — сочувственно проговорил дед.
Я так и не поняла из случайно подслушанного разговора, из какого города этот парень и что он делал в нашем городе. Я вообще делала вид, что сплю. Но мне так стало жалко и эту Леночку, и Альбину, аж слезы навернулись. Обе девушки пострадали из-за вмешательства подлых людей. Но ведь и сами они проявили нерешительность в борьбе за собственное счастье.
Взять, к примеру, Альбину. Могла же она позвонить тогда в военное училище и поговорить с Димой. Просто поговорить. Спросить, что случилось, почему перестал звонить. Но нет же, она боялась, как поведет себя Дима. Он мог вообще не подойти к телефону. Или подойти и наговорить гадостей. Да уж, рассуждать легко.
Или взять этого попутчика с его Леночкой. Сейчас он приедет домой, а там все по-другому. Другой город, другие люди. Другие девушки, которые не хуже Леночки, а проблем с ними меньше. Возможно, он быстро найдет работу, но квартиру сразу не дадут, сначала дадут общежитие. А у мамы жить гораздо приятнее и проще, чем в общежитии. Снимать квартиру в эти времена, как я поняла, очень непросто. Постепенно переписка сойдет на нет, и останется девушка с носом.
Под мерный стук колес и мягкое покачивание вагона я не заметила, как уснула.
Проснулась оттого, что с шумом открылась дверь и в купе заглянула проводница:
— Доброе утро! Чай будете?
— Да, давайте, — ответила я машинально, — и вам доброго утра.
Занавески на окне с вечера не задвинули, и теперь купе заливало щедрое июльское солнце.
— Сколько вам?
— Три кружки. А сколько денег приготовить?
— Четыре копейки за стакан. А вам принести? — она подняла голову к верхней полке.
— Да, мне тоже, — ответил наш попутчик.
Ритка достала из своего пакета книжку в потрепанном зеленом переплете, дед смотрел на проплывающие за окном пейзажи утреннего леса. А я пошла умываться.
Удобств даже в таком, фирменном, поезде было маловато. Я сначала не могла сообразить, как же сделать так, чтобы из маленького краника над крохотной железной раковиной полилась вода. Оказывается, надо зажать пальцем носик краника снизу. И вода льется ровно до тех пор, пока держишь палец. Что ж, дорожные приключения. Зато после санитарных процедур настроение заметно поднялось.
Когда я вернулась в купе, на столике у окна уже стояли четыре граненых стакана в металлических подстаканниках. От их содержимого — ароматного крепкого чая — вился пар. Рядом лежал сахар — по два кусочка в обертке с рисунком поезда. Благодать!
Я привычно подняла взгляд наверх — посмотреть, что там Ритка делает. Девчонка читала свою книжку, а глаза были наполнены ужасом, и брови слегка приподняты.
— Ты что там такое читаешь? — спросила я.
— Мама! — девочка с трудом оторвалась от текста и посмотрела на меня с нескрываемым ужасом. — Оказывается, моряки все время попадают в шторм! А папа ведь в море собрался! Надо ему срочно сообщить, чтобы не вздумал!