Железные бабочки [ Железные бабочки. Удача Рэйлстоунов]
Шрифт:
Год или два он жил инкогнито. Открыл небольшую лавочку, в которой торговал привезёнными с юга безделушками. Затем тяга к приключениям снова повлекла Родерика из дому. Он оставил сына на попечение священника одного из приходов, уважаемого человека. А сам отправился на юг и там примкнул в отряду революционеров-повстанцев где-то в Центральной, а может быть, и в Южной Америке. Там он был убит в кровавой схватке, о чём есть запись его сына, продолжавшего за отца вести дневник. Только теперь дневник из вахтенного журнала стал семейной хроникой.
— Как-то Рики сказала, что Родерик
— Отец Юстиниан желал, чтобы мальчик стал монахом. Но несмотря на усиленное духовное обучение, юный Рэйлстоун так и не принял духовного сана. У священника было немного денег, оставленных сыну покойным пиратом. Их оказалось достаточно, чтобы открыть торговое предприятие на побережье. Позднее Сент-Жан организовал регулярные рейсы до Нэшвилла на парусном речном судне.
— И он никогда не пытался возобновить родственные связи с Рэйлстоунами?
— Никогда. Покидая Нью-Орлеан, Родерик Рэйлстоун поклялся, что навсегда уходит их семьи. Он даже в судовых дневниках скрывал фамилию Рэйлстоун под анаграммой, чтобы никто из случайных читателей не узнал об его принадлежности к этой семье. Сын Родерика, Лоран Сент-Жан, к Гражданской Войне входил в десятку самых богатых людей города.
Но война уничтожила сбережения Лорана, потому что исчезла возможность курсирования судов из порта. Кстати, я наткнулся на любопытную деталь, перечитывая дневники Лорана. В 1861 году он построил специальный бронированный корабль для осуществления на нём постоянных прорывов через кольцо блокады на воде. Корабль назвали «Красная птица». При строительстве корабля партнёром Лорана был мистер Рэйлстоун из Пиратского Логова. Так однажды Рэйлстоун встретил Рэйлстоуна, даже не подозревая об этом.
Когда Нью-Орлеан пал перед североамериканскими войсками, генерал Батлер по прозвищу «Зверь» посадил в тюрьму многих видных горожан. Заключение подорвало здоровье Лорана и в 1867 году он умер. Его сын, Рене Сент-Жан, вернулся с войны и нашёл свой дом разрушенным. Отец занимался кораблестроением, но после войны у предприятия не было денег, то есть оно существовало только на бумаге. Но и Рене обладал дедовскими хваткой и упрямством, поэтому он десять лет боролся за то, чтобы подняться из руин. Жаль, что десять лет его борьбы совпали с десятью годами разрухи для страны. Поднять семейный бизнес Рене Сент-Жану не удалось.
И в 1876 году он бросает попытки разбогатеть в городе. Вместе с креолкой-женой и двумя детьми он переехал жить в болота Луизианы. Он работал то лесником, то охотником на птиц, то траппером. Умудрялся зарабатывать на жизнь для семьи. Старший сын Рене тоже стал охотником. В 1890 году Родерик Сент-Жан умирает от жёлтой лихорадки. А младший сын Рене Сент-Жана стал моряком. Он усыновил мальчика, оставшегося после смерти брата, Родерика. Мальчик привязался к моряку, опекавшему его во время кратких возвращений с моря. Настоящая степень родства между дядей и племянником постепенно забылась.
Рене Сент-Жан младший был любознателен. Он повидал мир и любил узнавать его тайны. Он много читал, особенно исторические книги,
Он не искал титулов. Но ему хотелось, чтобы его приёмный сын был лучше устроен в жизни. Он предъявил права на часть наследства. К сожалению, Сент-Жану попался пройдоха-адвокат, который даже не довёл дело до разбирательства в суде. Этот мошенник вытягивал из Рене выплату за выплатой, но так ничего и не сделал в интересах клиента.
— Дедушка рассказывал, что боролся за свои права, — вставил Джимс. — Но он никогда не говорил, что это за права. И про то, что мы родственники с Рэйлстоунами, дед молчал. Он никому не давал смотреть в свой потайной сундук. А потом папа умер от лихорадки, за ним умерла мама. Дедушка тоже подхватил лихорадку. Доктор сказал, что у дедушки на почве лихорадки стало плохо с памятью. Он забывал многие вещи. Он говорил, что боролся за права, но не говорил, за какие. В город он больше не ездил. А мне он говорил, что наше счастье здесь. Поэтому вы не должны осуждать меня, когда я ходил искать это счастье в Пиратском Логове. Понимаете, если дедушка говорит, значит, надо слушаться. Поэтому после его смерти я стал ходить в Пиратское Логово. А потом я открыл сундук и нашёл это.
Джимс вытащил из нагрудного кармана небольшой кожаный кошелёк и протянул Вэлу золотую цепочку с печаткой.
— Это печать Рэйлстоунов. Я показывал её в музее в городе. Видишь, Вэл, вот здесь герб Рэйлстоунов. И вот эта вещь тоже принадлежит семье Рэйлстоунов, — Джимс поднёс к глазам Вэла медальон-портрет, вделанный в облатку из пожелтевшей слоновой кости. На Вэла смотрело лицо бунтаря-Рэйлстоуна, почти такое же, какое изобразила на своём акварельном наброске Чарити, когда Вэл позировал ей.
Крейтон взял медальон из рук Джимса, покрутил его и промычал:
— Гм! Вот и последнее доказательство. Каждый из вас мог послужить моделью для художника, создавшего этот портрет. Тот же цвет волос, те же черты лица. Если бы не разные выражения лиц, вы, двое, могли бы считаться братьями-близнецами. В любом случае невозможно не признать тот факт, что вы оба — Рэйлстоуны.
Вэл засмеялся:
— Вряд ли мы будем отрицать. Но знаешь, Джимс, то есть, знаешь, Родерик, ты был прав тогда. Помнишь, в нашу первую встречу ты сказал, что имеешь столько же прав находиться здесь, сколько все мы?
Джимс покраснел:
— Прости меня за те слова. Я всегда думал, что вы слишком большие аристократы и зазнайки, чтобы я посмел набиваться к вам в родственники. И я до сих пор жалею, что ходил через потайной ход. Но я не знал, что ты меня заметишь. Меня видели только чёрные слуги, но кого волнует, что они подумают! К тому же я всегда приходил, когда никого из вас не было, или когда вы все спали.
— Твой интерес к дому понятен, — сказал Вэл. — Но что здесь было нужно лже-наследнику? Зачем ему понадобилось Пиратское Логово?