Железные Люди в Стальных Кораблях
Шрифт:
– Меня обстреляли с летающей машины, – поведал Жерг Хазель, когда сумел разлепить замерзшие губы. – Ослепили гигантским фонарем и расстреляли.
И хотя едва успевший встать на ноги Джеймс делал все возможное, некоторое время спустя отшельник начал прощаться с ним.
– Не оставляй меня здесь – вынеси на поверхность. Не желаю осквернять это прекрасное жилище своим посмертным зловонием. Быть может, оно послужит еще не одному поколению служителей Закона. Быть может, уже ты захочешь стать первым…
– Нет, это вряд ли, – не стал лицемерить
– Я знал его, – неожиданно сказал Жерг Хазель. – Я знал твоего отца. Он был тогда совсем молодым офицером. Мы покинули Фрэнсисберг почти одновременно. Он отправился в ПортЖемчужный на борту своего корабля, а я – в Холодные земли. Но ты на него совсем не похож. Ты не настоящий. Боюсь, ты не его сын.
– Даже так? – не стал удивляться Джеймс. – Надо же, были времена, когда я мог как минимум врезать по морде за подобные грязные намеки. Даже умирающему старику. Но только не теперь. Итак, кто сей достойный муж, что моему отцу рога наставил?!
– Ты не понял, – покачал головой отшельник. – Все было не так. Ты был его сыном, но чтото изменило тебя…
– Взорвавшийся браслет? – поморщился Хеллборн. – Выстрел в голову? Ночные встречи с Птицами Террора?! ЧТО?!!!
– Не знаю, – прошептал Хазель, – не могу понять. Ты как будто встретил самого себя…
Джеймс равнодушно пожал плечами. Стандартный предсмертный бред. Не заслуживает особого внимания. «Встретил самого себя»? Даже если в этих словах есть какойто смысл, до него трудно будет докопаться. Если вообще возможно. Ну и что? Рано или поздно все тайное… и дальше по тексту.
Еще через несколько часов он протащил тело по узкому гранитному коридору наверх. Это было нелегко – с однойто рукой!
Хеллборн тщательно обыскал жилище отшельника на предмет оружия и снаряжения. Сменил свой разорванный летный комбинезон на одежду из шкур верблюдонта. Вооружился старым «Кольтом» 56го калибра, из которого стреляли еще интервенты Уильяма Уокера. Взгромоздился на одного из трех верблюдонтов, дремавших у входа прямо на снегу. И – в который раз! – попытался добраться до Южного полюса.
– Цеппелин сменил на лыжи, лыжи поменял на верблюдонта, – затянул Джеймс жалобную песню собственного сочинения. – Ничего почти не вижу, но дойти хочу до горизонта. Ждут меня ублюдкихансы, виксы, монголоиды и турки. Как ничтожно мало шансов, но я еще дойду до Скоттенбурга!
Хеллборну удалось избежать встреч с летающими машинами, и примерно двадцать четыре часа спустя его остановил патруль альпийскимх стрелков маршала Глобанчика.
– Хальт! Вер ис да?!
– Nid wyf yn deall, – простодушно признался альбионец. – Ничего не понимаю.
– Спик инглиш? – уточнили австрийцы.
– Ni thuigim, – Джеймс перешел на другой кельтский язык. Ах, не зря он листал этот словарь в ту страшную и фантастическую ночь, когда окончательно пал Фрэнсисберг!
– Быть может, вы говорите полатински? – сообразил спросить командир альпийцев.
– Ну, наконецто! –
– Назовите себя, – потребовал австриец.
– Охотно, мой добрый господин! – добродушно кивнул альбионец. – Меня зовут Нробллех ап Смежд. Я патриций Империи, Legate Digitant ет Agitant гигантских Верблюдов и наследственный князь Гивладдина.
Эту страну он только что придумал.
* * * * *
Улицы и площади побежденного Скоттенбурга заполонила такая же разноязыкая орда, как и недавно павшую альбионскую столицу. Лемурианцы, неврогунны, ассамиты, грейтунги и прочая нечисть, несть им числа, имя им – легион. А эти боевые машины, стоявшие на земле или парившие в предрассветных полярных небесах – что там гидрожабли, смешно и вспоминать.
Альбионцы на улицах тоже встречались – в основном испуганные горожане и горожанки непризывных возрастов. Военопленные содержались в лагере гдето в джунглях оазиса. «Нет, они мне не помощники…» – подумал было Хеллборн, но тут же спохватился.
Помощники в чем?! Что он здесь делает? За что собирается сражаться?! Все кончено, все погибло. И погиб не только Новый Альбион. Погиб весь этот мир, рассыпался, растворился, погрузился в бесконечный хаос. Что бы он ни делал, куда бы ни отправился, какие бы победы ни одержал – он больше никогда не будет в безопасности. Ни на этой планете, и ни на любой другой. Коварный враг может нанести удар в любой момент, и в самом неожиданном месте – и даже если разбить все зеркала, все равно останется зеркальная гладь океана, и начищенные до зеркального блеска стальные клинки.
Потому что первой проснулась Рыба. Потому что мы видели тонкую полоску фантастического цвета, мы слышали лязг оружия, и потому что рядом с зеркальными тварями теперь сражаются водяные.
В таком случае – что ему остается? Человек не может жить без цели. Где его цель, должная оправдать столь неразборчивые средства?
Получить несколько ответов на старые вопросы. И больше ничего.
– Вы прибыли к нам с Биржи Наемников? – спросил молодой контрразведчик, когда Джеймса Хеллборна доставили в Главный Фашистский Штаб, расположенный в бывшем дворце альбионского губернатора. – Разумеется, вы можете присоединиться к нашей победоносной армии, но перед этим вам придется ответить на несколько…
«Получить несколько ответов? Перебьешься, сопляк».
– Я разработал отличную легенду, – медленно ответил Джеймс, – придумал чудесную сказку про очередной альтернативный мир, населенный кельтскими вассалами римского императора, и собирался долго пудрить вам мозги. Но теперь я понимаю, что в этом нет никакого смысла. Молодой человек, доложите вашим начальникам – и чем старше они будут, тем лучше – что с ними хочет говорить Джеймс Хеллборн.
* * * * *
– Я генерал Гисли Торкильсон, – сказал человек, посетивший его камеру через несколько часов. – Вы хотели говорить с кемнибудь вроде меня?