Железные люди
Шрифт:
Многие матросы впервые оказывались под водою — в водолазном костюме и на такой глубине! Увиденное поражало всех и особенно сильно — салажню: только сейчас они узнавали, что нос подводной лодки находился метрах в двадцати от чёрной пропасти, куда ещё немного и корабль бы опрокинулся вверх кормой. Это был разрушенный кратер давно потухшего вулкана.
О том, что люди видели ночью, я расскажу позже — это особая статья. Пока же — про дневной вариант выхода.
Прямо над головою у людей горело Солнце, пробивавшее своими лучами синюю толщу воды! Там — огромная огненная Звезда, а здесь — удивительный подводный мир — как
Там, на поверхности, их вытаскивали из воды, поднимали на палубу.
Адмирал Ковшов лично приветствовал каждого, лично жал каждому руку и лично благодарил за службу.
У многих было ощущение, что самое страшное в этой жизни для них уже позади.
Глава тридцатая
Новые жертвы
Когда матроса Гнатюка подвели к задней крышке торпедного аппарата, на которой была изображена сатанинская красная звезда, и стали что-то объяснять, он почувствовал неописуемый ужас. Торпеда — это Смерть тем, кому она адресована. И свой путь она начинает в этой трубе. И знаком начала этого пути является красная кремлёвская звезда, обязательная для всех задних крышек всех торпедных аппаратов в Союзе Советских Социалистических Республик. И вот теперь его хотят сунуть в эту красную звезду и в эту трубу!.. Его язык в который раз покорно повторял наизусть всё то, что полагалось сделать, но душа отказывалась повиноваться разуму.
Парень был чрезмерно религиозным и богобоязненным — это все в его экипаже знали. Всегда находилось множество вещей, которые он был не в силах сделать: обмануть — не мог, схитрить — не мог, двинуть по морде обидчику, даже, если тот был явно слабее его, — не мог… Многие потешались над его странностями, некоторые уважали — за честность и исполнительность. Но сейчас — ко всем чертям все странности! Сейчас надо спасаться!
Парня из тайной религиозной секты подвели к трубе.
Помогли влезть в неё.
Он повиновался.
Железо и непроглядная тьма. И — полное одиночество. О том, что спереди и сзади были живые люди, он забыл. Видел только самого себя наедине с железом и тьмою…
О том, что это всё делается для его же спасения, тоже забыл. Или не понял.
Море, железо, красная звезда и я сам. И ничего больше! Лёжа в могильной чёрной тьме с локтями, выставленными вперёд, в противоестественном для человека снаряжении, он ответил своим металлическим
А потом условным стуком задали основной вопрос: можно ли теперь открывать переднюю крышку торпедного аппарата, чтобы подвергнуться перегрузкам тем, что бывают у космонавтов?
Последовало два ответа:
— можно,
— можно.
Затем возникла большая и непонятная пауза. И только после паузы прозвучало третье:
— можно!
Четвёртого же ответа так и не дождались.
Что это означает?
Нельзя открывать — вот что означает! Один из четверых находящихся в трубе — не разрешает!
Открыли заднюю крышку торпедного аппарата, по счастью, ещё не заполненного водою.
Стали извлекать оттуда людей — назад, на верхнюю палубу носового отсека атомной подводной лодки «ДЕРЖАВА».
Первый вылез сам.
Второго вытянули с величайшим трудом за ноги, и он был неподвижен.
Третий и четвёртый — те, которые были ближе к выходу в море, тоже вылезли сами.
Корабельный врач осмотрел неподвижное тело матроса Гнатюка и констатировал смерть. Позже, уже на суше, будет установлено, что он скончался от разрыва сердца.
Один человек погиб также и в другом конце подводной лодки — в седьмом отсеке.
Мичман Краснобаев спросил: кто добровольно полезет первым через спасательный люк, чтобы выпустить из люка буйреп с поплавком?
Старослужащий матрос Сотников из Баку вызвался сделать это.
Краснобаев тщательно проинструктировал его.
Сотников, проделав целый список нужных действий, вылез из горизонтальной трубы наружу. Вытянул трос. Сделал всё, как надо. Он всегда был сообразительным и дисциплинированным матросом.
Но трос, словно бы он был живой и выполнял чью-то зловещую волю, взял да и обмотался ему вокруг шеи.
И задушил его.
Глава тридцать первая
Смерть идёт на хитрость!
В последнюю ночь был момент, когда у людей в первом отсеке возникло ощущение, будто всё самое страшное уже позади. Простые матросы и старшины срочной службы, офицеры и мичманы из числа больных, раненых, слабых, трясущихся от страха, малоопытных и начинающих — были благополучно выпущены на волю. Да, конечно, в носовом отсеке был один смертельный случай, были обмороки, были возвращения людей из торпедного аппарата назад, были застревания, были травмы и переломанные кости ступней при неудачном закрывании краснозвёздной крышки торпедного аппарата, но худо-бедно, а основную часть людей выпустили. И теперь оставались самые опытные и самые сильные. Офицеры и мичманы.