Железный человек
Шрифт:
Неожиданно обескураженным жестом Финиан подпер голову правой рукой.
– Это непостижимо, – тихо произнёс он, обращаясь скорее к себе самому. Некоторое время он смотрел в пустоту, потом перевёл взгляд на меня, и по этому взгляду можно было проследить, как в его мозгу туго проворачивались колесики процесса осмысления. – Но какое отношение это имеет к нам? – спросил он. – К Динглу? Моя сестра говорит, что видит вас в городе вот уже несколько лет, – почему? Что вы здесь делаете? И кто убил этого адвоката?
– Я допускаю, что за всем этим стоит некая неизвестная сила,
– Вы здесь живёте. Просто так.
– Да.
– Но почему? И на какие средства, если я могу вас спросить?
Я откинулся на спинку, ощутив привычный толчок, который при такого рода движениях всегда проделывает у меня в животе атомная батарея.
– Точно так же, как СОИ, проект Железный Человек был во многом фантастичен. И оказался ошибкой. Было слишком много реакций отторжения, одни участники так и не научились обращаться с имплантатами, другие умирали во время тяжёлых операций. В нашей группе – причём, я не знаю, были ли ещё и другие группы, – нас было десятеро, когда всё это началось, и к 1991 году, когда проект был остановлен, пятеро уже умерли. Некоторое время всё оставалось в подвешенном состоянии, пока президент Клинтон в 1994 году окончательно не прикрыл Железного Человека. – Я сделал движение рукой, которое получилось у меня почему-то пренебрежительным. – Оставшиеся в живых киборги-солдаты были отправлены на пенсию.
– На пенсию? – Финиан убрал ладонью воображаемые волосы со лба. – Знаете, это самое безумное, что мне случалось слышать в жизни. Это значит, вас… перестроили, но так ни разу и не пустили в дело?
– Ни разу.
– Даже, ну, я не знаю, при захвате заложников? Или в Афганистане, в охоте за террористами?
– Нет. – Я нагнулся вперёд и взял кочергу, которую я согнул. – Видите ли, мы неправильно функционируем. Не так, как задумано. Не так, чтобы можно было рискнуть и послать нас в бой. Фокусы, как этот, например, – одно дело, а настоящая война – совсем другое. И чем старше мы становимся, тем хуже функционируем. Металлические части в нас остаются неизменными, а тело вокруг них стареет, изменяется. Всё это тогда мало предвидели.
– Ужас, – беззвучно прошептала Бриджит, и зелень её глаз стала темнее.
Финиан рассматривал меня. Он явно силился собрать в цельную картинку отдельные детали паззла.
– Эта неизвестная враждебная сила, о которой вы говорите, – кто бы это мог быть?
– Не знаю. Могут быть разные.
– И откуда им было известно, что за документы таскал с собой Гарольд Ицуми?
– Понятия не имею.
– Но если киборг-технология всё равно не действует, какой смысл охотиться за этими документами?
– Может, как
Финиан подтянул к себе папку с документами, раскрыл её, полистал.
– Спрошу по-другому. Здесь все документы высшей степени секретности. Вот, на каждой странице стоит, вверху и внизу: Совершенно секретно. Строго конфиденциально. Разглашение может караться смертной казнью. – Он положил руку на страницу, в которой я опознал часть технической документации. – Довольно недвусмысленное предупреждение, я бы сказал. И адвокат таскает такое в своей ручной клади, чтобы склонить вас к тому, чтобы вы выставили правительству иск о возмещении ущерба? Я хочу сказать, разве можно такие документы вообще использовать в процессе перед американским гражданским судом?
– Я в таких делах полный профан, – сказал я. – Но я не могу себе этого представить, нет. Я думаю, что подлежит наказанию уже сама попытка предъявить эти документы.
– А Гарольд Ицуми был уж никак не профан. – Он пролистал документы назад, к началу подшивки, где был прикреплён лист почтовой бумаги с рядом пометок, сделанных мелким, тщательным почерком. – Вот. Контора «Миллер, Бауман, Ицуми и партнёры», Сан-Франциско. Звучит вполне профессионально. Он должен был бы знать такие вещи, это ясно.
– Может, всё-таки это разрешено, – вставила Бриджит. – Иногда приходится слышать странные истории про американские судебные приговоры.
– И всё же я не верю. – Финиан отрицательно помотал головой. – Кроме того, вопрос всё-таки в другом. А именно: если этим неизвестным убийцам нужны были эти документы, то почему они не удовольствовались копиями, которые добыли из комнаты Ицуми?
Я почувствовал, как мои брови озадаченно поползли вверх. В самом деле – хороший вопрос, который я и сам должен был давно себе задать.
– А с чего ты взял, что они не удовольствовались ими? – спросила Бриджит.
– Потому что они продолжают искать, – ответил Финиан. – Они всё ещё рыщут по городу, и это при том, что кругом работают полицейские. А мы ничего о них не знаем, даже того, где они ночуют. И почему, например, убили доктора О'Ши? Ведь не ревнивый же муж устроил это кровопролитие? – Он набрал в лёгкие воздуха. – И почему, чёрт возьми, врывались к тебе?
– Что?! – воскликнула Бриджит.
Я виновато сглотнул. Как бы это ни было стыдно, придётся во всём сознаться…
– Фотографии Патрика целы, не беспокойся. Я держал их в надёжном месте, – продолжил Финиан, повернувшись к своей сестре, прежде чем я успел что-нибудь вставить. – Но когда сегодня утром пришёл туда, чтобы их забрать, дом оказался взломан, вся квартира перерыта, все ящики раскрыты. Сплошной кавардак. Кто-то что-то искал, не заботясь о вещах и о порядке. И я готов спорить, что искали эту папку.
Я заметил, что невольно задержал дыхание, и только теперь выдохнул. Всё-таки речь шла не о моём вторжении. Когда я уходил из квартиры, там всё было в безупречном состоянии. Должно быть, этот взлом произошёл в минувшую ночь.