Железный доктор
Шрифт:
Маленький сталкер достал из холодильника палку копченой колбасы, полкруга сыра и, естественно, банку пива. Уселся рядом с накрытыми брезентом покойниками и принялся откусывать по очереди то сыр, то колбасу. Несмотря на некоторые лирические отступления, в характере и повадках гадкого карлы ничего не изменилось. Даже чавкал он так же громко и омерзительно.
Володя потихоньку задремал, однако организм находился в том непонятном раздёрганном состоянии, когда до смерти хочется спать, но сон категорически не идёт. Перед глазами плясали картинки пережитого в Академзоне, словно нарезка
Незаметно для себя Володя всё же уснул, завернувшись в плащ Бордера, и проснулся через несколько часов, разбуженный жутким грохотом.
Грохотал Бандикут, который, в очередной раз плотно покушав и допив все запасы пива из холодильника, решил смастерить Марине толковый костюмчик из имеющегося материала. Инструмент у Растамана нашёлся, а специалистом по части бронекостюмных компиляций Бандикут был, судя по его собственной одёжке, уникальным. Сейчас он стучал молотком по шлему, пытаясь таким нехитрым способом подогнать его к горловине скафандра. Скафандр был уже собран из как минимум трёх разных, но со шлемом выходила незадача.
— А, проснулся, доктор-врач! — ворчливо констатировал Бандикут. — Я уж думал, продрыхнешь сутки напролёт. А я, видишь, решил твою красавицу приодеть.
— Достал уже… — промямлил Володя сварливым тоном. Голова была словно свинцом налита. А ты как думал, лейтенант Рождественский? Легко в одиночку покойников оживлять?
— Дядя Серёжа мне всё рассказал, — сообщила Марина, появляясь из операционной. На ней взамен вконец затасканного балахона был длинный белый халат — наверное, из гардероба Растамана. Сам толстяк выглядывал из-за плеча девушки и никаких гнусных планов на сей раз вроде не вынашивал.
— Дядя Серёжа? — не понял лейтенант.
— Ну, меня так зовут, — смущенно произнёс маленький сталкер, с особым ожесточением стукнув по шлему. — «Дядя Бандикут» как-то совсем уж нелепо звучит.
Володя едва удержался, чтобы не рассмеяться.
— Он сказал, что вы меня спасли. Вытащили с того света. — Марина присела на краешек дивана, и военврач машинально подвинулся, освобождая побольше места. — Как вы это делаете?
— Я бионик. Вы знаете, что такое бионик?
— Это сталкер, который лечит. Дядя Серёжа и это мне объяснил, он сказал, что вы бионик от бога.
Бандикут покраснел и начал чем-то мерзко скрежетать.
— Я не это хотела спросить. Как вы это делаете?
— Если бы я знал, Марина, — грустно сказал Рождественский. — Это ведь не я сам. Это импланты, которые сидят у меня в плече. Это Академзона. Мы можем всё это только вместе.
— Всё равно спасибо вам… — Она взяла его за руку, и лейтенант вдруг ощутил, насколько это ему приятно. — Я знаю, у меня в… в голове была эта дрянь. Чтобы повлиять на папу, на других… Вы её вытащили. Странно, но я ничего не чувствую. Совсем-совсем ничего…
— Операцию я сделал на очень хорошем,
Говоря это, Володя прекрасно понимал, что дело здесь не только в роботизированном комплексе. При всей своей уникальности «Баст» покойников не оживлял, а после подобной операции на мозге пациенту пришлось бы отлёживаться несколько дней, приходить в себя и восстанавливать рефлексы. Марина же стояла перед ним, живая и невредимая. И «совсем-совсем ничего» не чувствовала.
Неловкое затянувшееся молчание нарушил Бандикут, громко объявивший:
— Извольте мерить, мадама. Ваш костюм готов.
Марина поднялась с дивана и уволокла бронескафандр в операционную, предварительно выставив оттуда Растамана. Толстяк по-прежнему выглядел наказанным, но лейтенант не собирался предпринимать к нему никаких карательных мер. Надо будет Бандикуту, сам разберётся. Проковыляв к холодильнику, Володя нашёл на полке пакет молока, критически его осмотрел. Полторы недели всего, как произвели в Барабинске. Вот же пройдоха этот Растаман, такое свежее молоко даже в магазине на базе «Колывань» не всегда найдёшь… Открутив крышечку, он сделал пару больших глотков. Растаман, пригорюнившись, сидел на корточках под плакатом с каким-то из своих негров и жалобно смотрел на него.
— Что дальше-то делать будем, доктор-врач? — спросил Бандикут, который так и остался сидеть на полу в окружении разбросанных инструментов и деталей разобранных бронекостюмов. — Если очухался, надо к Барьеру топать. Выведу я вас на пост…
— А сам? Может, махнёшь с нами на ту сторону? Ты не энергик, не знаю, что там у тебя за импланты стоят… Может, получится вынуть.
— Кому я там нужен? — отозвался маленький сталкер. — Здесь дел полно к тому же. Ну, если подкинете бабла или, ещё лучше, пожрать и выпить — не обижусь.
— Подумай… — лейтенант чуть не назвал сталкера «дядя Серёжа», но вовремя остановился. — Подумай, Бандикут. Может, правда с нами уйдёшь?
— Знаешь старый анекдот про еврея? Вчера егерь Иванов, обходя границы Приокского заповедника, застрелил одиноко сидящего на пеньке еврея. Видимо, холод и голод выгнали носатого к людям… — Бандикут подождал немного в надежде, что Володя засмеётся, но тот не засмеялся. — Вот так и я, — продолжил коротышка, — как тот еврей. Холод и голод выгонят — тогда и пристрелите. А сейчас ещё рано. Так и порешим, доктор-врач: поможешь чем сможешь. Батя девкин тоже не работяга заводской, пожелает — кинут мне какой-нибудь пустяк с вертолёта, а я и подберу. Скажем, в километре от поста, на который я вас выведу. Через неделю ровно. Идёт?
— Идёт. Я Марине скажу.
— Марине я уже сказал, — расплылся в довольной улыбке Бандикут. — Это я на всякий случай ещё и тебя заряжаю. Вдруг два раза сработает. Два контейнера лучше, чем один, доктор-врач.
Из операционной вышла Марина в свежеизготовленном костюме. Бандикуту и впрямь удавалось бронепортняжничество: старый скафандр сидел на девушке плохо, а этот смотрелся даже с некоторым шиком.
— Спасибо, дядя Серёжа, — сказала Марина, и Бандикут, снова покраснев, принялся собирать с пола раскиданные инструменты. — Володя, а вы себя как чувствуете?