Железный Феникс

Котович Виктор

— Осторожно! — ввинчивается в уши звонкий возглас Игора.

«Это он сейчас кому?» — единственное, что я успеваю подумать.

Глава 23

Живая бомба

Будто пинком гигантской невидимой ступни меня отбрасывает в сторону и вжимает в насыпь. Дыхание на мгновение перехватывает,

темнеет в глазах, а голову будто оборачивает толстым слоем ваты. Что вообще случилось? Это взрыв? Тогда почему настолько слабый?

Мелькает мысль, что повреждения сильнее, чем мне кажется. Услужливая память подкидывает байки на тему, одну другой веселее. Торопливо приподнимаюсь на локтях и осматриваю себя. Вроде всё в порядке.

Что же тогда в меня прилетело?

И не только в меня! На некотором расстоянии от места моего приземления поднимается Эма, ещё дальше шевелится чудом не слетевший с вала младший наследник.

Зато советник Рах Шан стоит на месте, как вкопанный. Он невидяще смотрит прямо перед собой и медленно совершает руками одному ему понятные движения. А вокруг него мельтешат мелкие светящиеся точки.

Я так приложился головой, что меня глючит?

Прищуриваюсь, надеясь, что проблема со зрением исчезнет. Не тут-то было! Наоборот, мелькающие точки становятся чётче и напоминают то ли крупных мух, то ли мелких бабочек, которые почему-то ещё и светятся синим или голубым.

И что самое поганое — тварей этих тут целый рой. Они вьются над Рах Шаном как над банкой с… пусть будет мёдом. Не просто вьются, а пытаются добраться! На полной скорости подлетают — и отскакивают, будто ударяются в прозрачное стекло.

— Ну и какого беса вы тут тормозите? — недовольным тоном интересуется советник. — Эфирный взрыв был не таким уж сильным.

Пристыжённые Игор с Эмой бодро подскакивают и с видом побитых бобиков подгребают к Рах Шану.

— А что, нам есть, куда спешить? — нахально интересуюсь я, отряхивая гир сзади. Хотя это, кажется, ему без надобности: к магической ткани никакая грязь не пристаёт.

Но красноглазый не настроен на шуточки.

— Сейчас эта дрянь проколупает мой щит, — меланхолично объясняет он. — Потом меня. А затем ребята, которые благодаря мне сейчас безуспешно нападают на ратников кайзера, очухаются и открутят кому-нибудь из них головы. А следом придут сюда. Всё ясно?

— Да куда уж яснее, — ворчу, подбираясь к столбом стоящему советнику поближе. — Получается, эти штуки всё-таки наносят урон?

— Конечно, — красноглазый резко дёргает рукой, и с поля боя доносится душераздирающий скрип и приветственные крики. — Они до краёв заполнены сырым эфиром, который при соприкосновении со щитом взрывается.

При ближайшем рассмотрении нападающие на мух или бабочек совсем не похожи. На самом деле это мелкие голубые цветы, которые будто вдруг ожили, снялись с насиженных веток и пошли войной на кайзерова советника.

Ума у них при этом ещё меньше, чем у реальных насекомых. Внутри роя цветы двигаются хаотично и врезаются в щит скорее по

случайности, чем целенаправленно. Больше всего их поведение похоже на мошкару, которая слетается к источнику света. И только если совсем приглядываться, можно углядеть вспышку при каждом столкновении. Удивительно, что при этом заполненные взрывоопасным «сырым эфиром» твари не детонируют сами.

— Да это же цветы фисарзии! — удивлённо восклицает гениальный малыш Игор. — Почему они летают?

— Потому что, — язвит советник. — Разве прямо сейчас это самый важный вопрос?

И правда — с момента первой атаки плотность роя значительно увеличилась, а щит Рах Шана крепче точно не стал. Только вот дезинсектор из меня так себе. Если только попробовать…

У дураков мысли сходятся — есть такая поговорка. Так что ничего удивительного, что прищучить наглых недонасекомых мы втроём решаем одновременно. Хорошо хоть, с разных сторон!

Недавно освоенным способом я выдаю по мелким тварям струю огня. Часть цветочков взрываются и осыпаются пеплом на щит красноглазого. Но большая часть умудряется отлететь в сторону, будто угадывают направление моей атаки по движению воздуха.

Зато атаку Игора они игнорируют, будто ледяные иголки, которыми он в них запускает, не представляют никакой опасности. Справедливости ради, так и есть: большая их часть пролетает мимо мельтешащих целей. А те, которые попадают, практически не наносят никакого урона.

— Да чтоб вас Бездна пожрала! — в сердцах выдаёт Эма.

Ему приходится труднее всех. Атаковать на расстоянии он, кажется, почти не умеет: выданный в воздух электрический разряд оборачивается пшиком. А отойти в сторону и не мешать людям с более подходящими для сражения с цветами способностями (то есть, мне) рыжий не догадывается.

Наоборот: заряжает ладони электричеством — и давай скакать, пытаясь распугать рой цветочных врагов!

— Эма! — рычу я, чуть не подпалив пустую голову дурня. А он, как назло, продолжает мешать именно мне. А ведь нужно ещё и в Рах Шана умудриться не попасть!

— Смотри, куда палишь, безглазый! — дерзко усмехается он и подпрыгивает особенно высоко. На манер волейболиста шлёпает раскрытой ладонью по скоплению светящихся насекомых.

И исчезает в ослепительной вспышке.

Меня ударной волной в этот раз не отбрасывает — то ли она слабее прежней, то ли я лучше к ней готов, то ли и то, и другое. Игор тоже остаётся на ногах, хоть и отшатывается, закрывая лицо руками.

А вот Эма безвольным мешком слетает с вала, на котором мы находимся. Повезло, что приземляется он быстро, на поднятый Иерархом «пандус».

Падает — и лежит без движения. Левая рука неестественно вывернута, с правой кисти будто содрали кожу. Содрали — и прижгли, аж дым курится. Или не дым: чернота не просто поднимается вверх, она будто присасывается к открытой ране, напоминая призрак жирной откормленной пиявки.

Видя такое дело, Игор испуганно вскрикивает, а я с трудом удерживаюсь от ёмкой характеристики поведения рыжего идиота.