Железный гром 2
Шрифт:
Теперь люди в войске большую часть пути сурово помалкивали. Мало-мальское оживление в наших рядах наступало только дважды в сутки, когда ставился на ночь и снимался по-утру лагерь. В обязательном порядке выставлялись дежурные посты. Это проделывалось, когда солнце скрывалось или вставало над линией горизонта. Хотя лагерь часто разбивали и раньше, если поблизости обнаруживался ручей, а в течение дня мы так и не запаслись нигде водой. Во время ужина люди тихо переговаривались, но смеха и шуток слышно практически не было.
Сегодня наткнулись на еще одно
Гремислав сегодня вечером здесь решил устроить военный совет с участием родовых вождей и своих ближников — самых опытных луговских воинов. Ну и плюс вождь пригласил меня и верховного волхва Яролика. Но я не сердился на вождя, наоборот, хоть и не выспался, но остался доволен тем, что изложил Совету свои мысли по захвату галиндских крепостей — укрепленных городищ, а также кое-что по тактике полевых сражений.
Собрание военного совета прошло в уцелевшем доме местного родового вождя.
Заседали мы за длинным столом, что был сбит из бревен слегка обтесанных с лицевой стороны. В деревянной посуде лежало свежеприготовленное мясо, рядом потрескивая дымил очаг, от которого слезились глаза. Некоторое время боролся со сном, пока слово не было предоставлено мне.
— Так ты говоришь, что нам нельзя первыми бросаться в сечу с галиндами? — подозрительно сощурился Шибут — родовой вождь из Согрино.
Если со взятием крепостиц при помощи «нетушимого» огня спорить никто не собирался, так как данные действия дали прекрасный результат еще в прошлом году, то с предложенной мною тактикой полевых сражений никто не спешил соглашаться.
Согринский родовой вождь был полностью седым, он сражался еще с мигрировавшими на юг готами, да и вообще, поскольку данный род находился на крайнем северо-западе, Шибут за свою жизнь прошел через множество битв. Все его тело было иссечено шрамами и увито наколками. Тело согринского вождя я успел рассмотреть в походе, когда он, раздетый по пояс, обкатывал себя холодной речной водой. Но главное, что выделяло этого человека, это был его взгляд. В его глазах не было ни капли страха, а лишь плескающаяся через край ненависть к врагам.
— В целом, все правильно Шибут. И особенно верно это тогда, когда имеет место примерное численное равенство противоборствующих сил. Нашим главным коньком должны стать изматывающие врага бои от обороны, с последующим переходом в наступление. При сближении с галиндами теперь мы можем хорошенько их прожарить «не тушимым» огнем, встретить их «стеной щитов» и, потопив в крови их первоначальный натиск самим перейти в атаку.
Сидевший молча с самого начала совета, подражающий буддисткой статуэтке Гремислав,
— Мой сыновец (племянник) Дивислав верно все говорит! У нас благодаря ему и волею богов появилось новое оружие, а значит, мы должны пересмотреть и наши действия при сечах с врагами. Глупо, да и невозможно, топором биться точно также как мечом, а копьем точно так как луком. «Не тушимый» огонь — это тоже оружие и не использовать его в ратях с галиндами было бы крайне неправильно. Поэтому, как верховный вождь драговитов, я постановляю применять в бранях с неприятелями те действия, о которых нам сегодня поведал Дивислав. Хуже от этого точно не будет.
— А как же боевой дух?! — недовольно процедил Шибут, под молчаливые переглядывания присутствующих на Совете. — Если мы будем недвижимо встречать врагов, то он уйдет в пятки! Наши предки так не ратились, чтобы при равенстве сил трусливо поджидать неприятеля. Да, когда нас числом меньше и мы вынуждены принять бой, то слова Дивислава можно и нужно опробовать в деле, но сейчас, когда мы исполчили половину драговитского племени…
— Ты меня, Шибут, не услышал? Так вот, еще раз повторяю лично тебе, будем воевать так, как сказывал Дивислав, и я то одобрил!
— Не хочешь услышать мои слова, Гремислав, то как знаешь. Ты наш верховный вождь и я вынужден тебе и твоему роду подчиниться, как то когда-то завещали нам наши предки. И не только это, с измальства они нас обучали несколько иному ратному делу, — последние слова он проворчал почти шепотом, давая всем понять, что он хоть и соблюдает субординацию, но принятые верховным вождем решения не одобряет.
— Кто-нибудь из вас еще возражает против моего слова? — отчеканил вождь, обводя по-очереди всех своим грозным взглядом.
Народ начал перешептываться, но открыто никто не бросил вызов вождю, хотя многим идея Дивислава казалась так себе. И я их понимал, менять сложившуюся и проверенную столетиями тактику боя на что-то новое всегда боязно.
Вождь встал. Вслед за ним с поваленных на землю бревен повскакивали все остальные.
— Галиндов ждет жестокая месть! Никакой пощады! Убивайте их всех — и женщин, и детей. Помните, что Перун дарует удачу в бою тому, чей боевой дух крепче и у кого нет жалости ни к себе, ни, тем более, к врагам! — Гремислав весьма эмоционально подвел итоги военному совещанию под одобрительный рокот мужских голосов.
Ближе к полудню следующего дня вышли к одной из покинутых галиндами «Священных рощ». С юга задувал теплый летний ветер раскачивал ветви вековых дубов, с которых свисали подвешенные за ноги полусгнившие, выпотрошенные и жутко смердящие тела многих десятков драговитов. Некоторые из этих висельников упали наземь, видать не выдержали веревки или трупы стянуло с ветвей местное зверье, потянув зубами за свисающие почти до земли кишки. И сейчас грохнувшиеся с деревьев тела представляли собой горки белеющих костей тщательно обглоданных лесной живностью.