Железный Лорд. Воитель
Шрифт:
Я поднял мутный взгляд на бронестекло – небольшое окошко, откуда пилот меха мог лицезреть поле боя собственными глазами.
Я поглядел на стекло и буквально застыл от удивления и злости: в стекло отчаянно молотили подручными предметами люди в грязных робах. Восставшие рабочие пытались вломиться в кабину моего робота и добраться до меня.
Глава 6 Справедливость
Здоровая правая рука сама скользнула вниз, и пальцы обхватили рукоятку ручного лучевика, компактного
Вскинув руку с зажатым в ней оружием, я навел лучевик на одну из фигур, отчаянно пытавшуюся сбить защитные фиксаторы и заставить бронестекло выпасть наружу.
Когда он все же справился, оружие в моей руке еле заметно завибрировало, а луч улетел вперед и угодил точно в человека, уже собравшегося вломиться в кабину моего робота.
Мужчина мгновенно выронил свой инструмент, схватился за рану, а затем завалился назад, исчезнув из поля зрения.
Я перевел оружие на следующую цель, но в тот же момент двое с перекошенными лицами ввалились в кабину.
Первого я пристрелил, попав в голову, он ничего не успел сделать. Второй зарычал, бросился на меня, но получил два попадания в грудь, захрипел, попытался сделать пару шагов вперед и рухнул прямо на меня, придавив к креслу, потревожив своим падением мою поврежденную руку и вызвав вспышку боли.
С горем пополам я смог сбросить с себя мертвое тело, после чего освободился от ремней безопасности, начал карабкаться вверх, к дыре, образовавшейся после того, как выпало лобовое стекло. Затем сообразил, что есть путь куда проще, и, открыв аварийный люк, я буквально вывалился наружу, с наслаждением вдохнув показавшийся мне необычайно свежим после жаркой кабины воздух Вергин-4.
Едва я поднялся на ноги, увидел, что метрах в пятидесяти от меня резко остановился грузовой левитатор. Я обратил внимание, как под его блиноподобным брюхом все «плавает», как над открытым огнем. Эта машина отличалась высокой грузоподъемностью, летала чуть выше над поверхностью, не касавшись ее, и я всегда, стоило мне только увидеть левитатор, словно загипнотизированный, разглядывал странные визуальные причуды, вызванные гравитационно-магнитным полем, за счет которого машина и «левитировала».
В чувство я пришел, когда из кузова посыпались шахтеры с перекошенными от злобы лицами. Все они глядели на меня, потрясали своим импровизированным оружием: арматурой, обломками пневмобуров и молотами.
А в следующее мгновение что-то огромное вдруг опустилось на них и вдавило в песок.
Я сообразил, что это нога меха.
Задрав голову, я разглядел «Стража».
– Ксанья! Благодарю!
Она не ответила: то ли не услышала, то ли моей гарнитуре после падения пришел конец.
Как бы там ни было, но мне стало не до того.
Появились новые противники, и я, вскинув лучевик, принялся палить в них. Пятерку я перестрелял быстро, следующие трое едва не добрались до меня. Еще один бросился
Кровавая пелена застилала мне глаза, сердце оглушительно билось. Я знал, я чувствовал, что уже на пределе сил. Боль разливалась по моему телу, захлестывая мой разум, мешая сосредоточиться на происходящем. Иногда ее приливы были так сильны, что в глазах темнело, и я лишь чудом оставался стоять на ногах.
Я держался. Держался и отстреливал спешивших ко мне противников.
После очередной такой вспышки боли я понял, что это все. На большее я уже просто не способен.
Умереть в спокойствии мне было не суждено – я даже не понял, а ощутил, что рядом кто-то есть.
Резко развернувшись, я попытался ударить противника, но он с легкостью увернулся и перехватил мою руку с лучевиком.
Я дернулся, пытавшись вырваться, но тут услышал его голос - искаженный, звучавший через внешние динамики его бронескафа.
– Воитель! Успокойтесь! Свои!
– Свои… – облегченно выдохнул я, разглядев на шлеме и груди панцирника герб дома Тирр.
***
Попытка прорыва взбунтовавшихся заключенных к космопорту провалилась. Когда мы трое были на последнем издыхании, появились панцирники и добили всех тех, до кого не добрались мы.
В этом сражении мой «Стервятник» серьезно пострадал, но все же подлежал восстановлению. Машины Ксаньи и Малока продержались до конца сражения, но им тоже досталось.
Что касается меня, то я уже третий день отлеживался в санчасти под присмотром врачей. Мои сломанные ребра и руку уже починили, ведь сращивание переломов - не особо сложная, хоть и болезненная процедура. Единственная проблема – это период восстановления. Боль периодически накатывает, как цунами, но так же быстро отступает.
По заверениям врачей, уже через пару дней меня должны были выписать, хотя окончательное выздоровление обещали через неделю, а то и две.
Однако отлежаться в чистой, светлой и не вонявшей грязными телами и алкогольным перегаром санчасти мне была не судьба.
Зашедший ближе к полудню врач осмотрел меня, подключил к какой-то аппаратуре и задумчиво хмыкнул.
– В принципе…
– Что-то случилось? Что-то не так?
– Нет, нет, – ответил врач, – с вами все в порядке. Выписывать вас, конечно, рано, но…
– Что? Выписывать? – удивился я. Нельзя сказать, что я ленивый, но все же спать здесь, а не в кабине робота, было намного удобнее. Да и вообще, как я уже говорил, санчасть была настоящим раем по сравнению с другими помещениями базы, которые превратились в хлев.
– Я же сказал, выписывать рано, однако вы в состоянии дойти до кабинета коменданта…
Я сделал удивленное лицо.
Что, черт побери, от меня нужно Гриллу?
Но вслух я задал совершенно другой вопрос:
– Как он? Еще не сильно напился с утра?