Железный марш
Шрифт:
В раскрытой сумке лежала отрезанная человеческая голова! И эта жуткая, оскаленная лысая голова с ненавистью смотрела на Нику остекленевшими змеиными глазами…
16 июня
Медведково
Утро [4]
Катя проснулась от гадкого чувства — по лицу ее вновь непринужденно пробежал таракан. По правде говоря, тараканов здесь была пропасть. И Катя никак не могла привыкнуть жить под властью этих вездесущих омерзительных тварей.
4
Необходимая инструкция для прочтения
«Чувиха», «герла» — девушка. «Ошизеть» — сойти с ума. «Глюки» — галлюцинации. «Кайф» — наркотическое состояние. «Дурь» — общее название наркотиков. «Залететь на дурку» — попасть в психбольницу. «Откинуться» — умереть. «Винтиться», «зависать», «трескаться», «ширяться», «торчать», «вмазаться», — употреблять наркотики. «Подсесть на телегу» — крайняя степень наркомании. «Винт», «черная», «марфа», «колеса», «шмаль» — разновидности наркотиков. «Варка» — приготовление наркотиков в домашних условиях. «Карусель» — употребление нескольких наркотиков сразу. «Дербануть» — украсть. «Стёбный», «отпадный» — производящий впечатление.
Вздрогнув как от удара, она брезгливо смахнула с лица дерзкое насекомое и повернулась на другой бок. Но уснуть снова было уже невозможно. И, закрыв глаза, чтобы не видеть царящего вокруг убожества, девушка с горечью принялась думать о своей несчастной судьбе.
Кате было о чем подумать. Было и от чего прийти в отчаяние. Но она мужественно держалась, не позволяя этому чувству окончательно свести ее с ума…
Можно только догадываться, как удивился бы Сергей, узнав, что все это время Катя находилась от него буквально в двух шагах! Попросту говоря, на соседней улице. В квартире одного из безликих панельных домов, которыми был застроен этот квартал. И наверняка удивился бы еще больше, обнаружив, в какой она находилась компании!
В тот злополучный день, покинув его временное пристанище, девушка вышла на улицу и отправилась в прямом смысле куда глаза глядят. Убежденная в том, что она находится в царстве мертвых, Катя сомнамбулически озиралась вокруг и выглядела, мягко выражаясь, слегка ненормальной. Глаза у нее слипались. Движения были угловато деревянными, как у марионетки. Немногочисленные прохожие на всякий случай даже обходили ее стороной. А патрульный милиционер, торчавший возле коммерческой палатки, где ему причиталась ежедневная дань, конечно, тотчас смекнул, в чем дело, и уже собирался эту «наширявшуюся» малолетку повязать, но, подумав, предпочел не связываться.
Невольно распугивая прохожих, Катя в полной прострации постепенно доковыляла до станции метро, где ее почти наверняка повязали бы. Но тут на пути у нее возник неестественно бледный патлатый субъект с таким же сомнамбулическим взглядом. Был он отнюдь не цветуще молод и выглядел чрезвычайно неопрятно, точно студент после запоя. Подхватив девушку под руку, упомянутый субъект довольно бесцеремонно увлек ее в сторону и, повертев пальцем у виска, выразительно отругал:
— Ты чего, ошизела, чувиха? На дурку залететь хочешь?!
Катя ответила ему невинной улыбкой зомби. Это был первый мертвец, проявивший к ней живой интерес.
Приподняв немытыми пальцами ее веки, патлатый озабоченно заглянул в Катины покрасневшие глаза и безнадежно покачал головой:
— Все, хана… Совсем на телегу подсела…
Всего этого Катя, разумеется, не помнила. Не помнила она и того, как неожиданный кавалер поспешно отвел ее в квартиру одного из ближайших домов, где их поджидала целая компания таких же бледных сомнамбулических личностей неопределенного пола и возраста, которых немудрено было принять за живых мертвецов. Именно с этой компанией Катя и провела несколько последующих дней после своего неосознанного ухода от Сергея.
Квартира, в которую ее привели, оказалась двухкомнатной и основательно загаженной. Кроме того, в ней неизменно тусовались многочисленные гости. Одним словом, это был настоящий проходной двор, открытый для всех, кто испытывал непосильное желание уйти от жестокой действительности в блаженное царство грез. Постоянными обитателями его были лишь несколько человек, которых Катя постепенно научилась различать и даже запомнила их характерные кликухи.
Верховодила здесь Чума — тощая белобрысая особа, которой с успехом можно было дать от двадцати до пятидесяти лет. Расхристанная и неумытая, она вечно щеголяла в одном и том же засаленном халате и разнопарых
Сразу после этого примечательного события в квартире состоялся небольшой консилиум ее постоянных обитателей, возглавляла который, естественно, Чума. Осмотрев Катю и особенно тщательно изучив ее руки, она высказала предположение, что «герла», очевидно, «зависла» в первый раз и едва не «откинулась» по неопытности. Относительно того, чем конкретно «вмазалась» эта «герла», мнения сторон напрочь разделились. Фантомас настаивал, что это был обыкновенный «винт». Зяма, напротив, подозревал «марфу». Кумар склонялся в пользу «черной». А Чума и вовсе пришла к выводу, что в данном случае имела место «шизовая карусель». Недаром у «герлы» начались такие крутые «глюки»! Попросту говоря, и себя, и всех присутствующих она упорно считала уже «откинувшимися», чем изрядно повеселила честную компанию.
Затем неизбежно встал вопрос: что же, собственно, с этой «приторчавшей герлой» делать? Была она явно не местной, что однозначно подтвердили все остальные постояльцы. И вдобавок ко всему — из крутых, о чем красноречиво свидетельствовали ее «стёбные» золотые колечки с камушками и просто «отпадный» серебряный браслет. (Зная, что это были подарки ее отца, Гроб, вопреки медицинским правилам, распорядился их с Кати не снимать.) Ясно было, что выгонять «герлу» обратно на улицу означало фактически послать ее на верную смерть. Ибо ради таких «прибамбасов» эту «чувиху», а тем более в таком состоянии почти наверняка придушили бы в ближайшей подворотне… В конце концов, полновластная Чума, которой «откинутая» сразу чем-то приглянулась, решила временно оставить ее у себя на «отходняк». А в качестве платы за проживание взыскать в общий котел одно из «стёбных» колечек, тянувшее, по меньшей мере, на сотню баксов.
Так Катя была заочно принята в компанию «торчков-затейников», как они себя называли, и начала постепенно возвращаться к жизни. Но это возвращение оказалось для нее удивительно горьким и безрадостным.
Когда прошел мучительный «отходняк» и девушка наконец со всей очевидностью убедилась, что она вовсе не «откинутая», а вполне живая и никакой авиакатастрофы не было, а был просто кошмарный и совершенно «шизовый» бред, о котором даже противно вспоминать, Катя хоть и довольно смутно, но все же припомнила некоторые предшествовавшие этому события. И внезапно с ужасом поняла единственную и главную причину, по которой она едва не «залетела на дурку», как выражались ее новые знакомые. И «залетела» не по своей воле. Проще говоря, кому выгодно было таким отвратительным способом лишить ее наследства, а может быть, и вовсе негласно спровадить на тот свет… Загадкой оставалось только одно: кто и каким чудом сумел вырвать ее из лап ненавистной «скунсихи»? И где она провела несколько дней перед тем, как оказалась здесь?!
К слову сказать, местные «торчки-затейники» отнеслись к девушке на удивление сострадательно. Вопреки расхожим стереотипам, вовсе не пытались насильно посадить новенькую на иглу. В душу не лезли. И вообще почти не обращали на Катю внимания. Только отобрали у нее одно из дешевых колечек и наградили приживалку говорящей кличкой — Молчуха… В ответ Катя старалась посильно оправдать свое пребывание здесь и каждый день добровольно принималась за уборку этого постоялого двора. Эта тяжкая и непривычная работа помогала ей на время забыть обо всем: о смерти отца, о предательстве Минина, о подлой «скунсихе» и, конечно, о нынешнем своем отчаянном положении. Выхода из него Катя пока не видела. И по правде говоря, не особенно искала его. Ее охватила непреодолимая апатия и полное безразличие к своей дальнейшей судьбе. Идти ей было некуда и не к кому. Наконец, Катя прекрасно осознавала, что, если люди Гроба ненароком ее найдут — а в том, что они искали, сомневаться не приходилось, — пресловутая «дурка» до конца дней станет для нее живой могилой. А тут ее окружали пусть и с придурью, но вполне сострадательные люди…