Железный марш
Шрифт:
Перебирая кнопками скрытые камеры, Катя вскоре обнаружила Федьку, который в поисках ее нетерпеливо рыскал по дому с пистолетом в одной руке и капающим ему на брюки клубничным мороженым в другой. Посмеялась над ним. Вновь переключила камеру и… невольно оцепенела.
Изображения на экране не было. Очевидно, в комнате, куда она заглянула теперь, был погашен свет. Но из колонки неожиданно послышался раздраженный голос ее отца, судя по всему выяснявшего отношения с каким-то пожилым незнакомым мужчиной.
— Послушай, Седой, ну чего ты мне мозги паришь? — возмущался Игорь Николаевич. — Плевать я хотел на твоего
— Стыдно, Игорь, — иронично заметил неизвестный. — Кого ты хочешь обмануть? Неужели ты полагаешь, что я не знаю, кто и зачем организовал этот перехват? Твой приятель Матрос, надо отдать ему должное, отлично сработал. Но и он всего лишь человек, а не супермен. И на «вертушке» [3] выложил все как на духу…
3
Метод допроса, применявшийся сотрудниками КГБ.
Катя почувствовала, как ее отец яростно стиснул зубы. На мгновение наступила тишина.
— Ну и что с того? — взяв себя в руки, усмехнулся Игорь Николаевич. — Да, предположим, я сам заварил всю эту кашу. Но, как говорится, цель оправдывает средства. Мне нужен выход на Северо-Запад, и я его прорублю! Как Петр окно в Европу. И никто, слышишь, никто не сможет мне в этом помешать!
— Ты совершаешь ошибку, Игорь, — со вздохом произнес собеседник. — Роковую ошибку.
— А ты меня не пугай. Я сам кого хоть напугаю! И потом, может, мне за державу обидно? Хе-хе… Пока я по всей России железки собираю, эти волки в открытую флот распродают! Отчего бы тебе для начала их не пристыдить, а?!
— Брось, Игорь… По большому счету плевать тебе и на державу, и на флот. Я же тебя как облупленного знаю. Будь твоя воля — ты бы всю Россию с потрохами распродал… Зависть тебя гложет, зависть. Что не ты первый до этого флота дорвался. Не смог себе кусок пожирнее урвать…
— Я все могу! — самоуверенно усмехнулся Широков. — Я еще всех их согну в бараний рог!
— Не много ли ты на себя берешь, Игорь? Вспомни, кем ты был двадцать лет назад — жалкий фарцовщик, наркоман, стукач…
— Ну ты, полегче на поворотах! — огрызнулся Игорь Николаевич.
— Вспомни, кто тебя из дерьма вытащил, — укоризненно продолжал собеседник. — Человеком сделал. От тюрьмы отмазал, наконец… Все вспомни, Игорь. И подумай. Хорошенько подумай. Пока еще не поздно…
— Что ты меня совестишь, как поп с амвона? Сам, можно подумать, святой!
— Увы, не святой, — сокрушенно вздохнул невидимый собеседник. — Но кое-что для тебя в этой жизни сделал. И сделал бескорыстно. Может быть, отчасти в память о твоем отце…
— Как же! — зло усмехнулся Широков. — Да ты ему перед смертью хоть раз позвонил? Позвонил, я тебя спрашиваю, когда он в белой горячке на стенку лез?! Память, видишь ли, ему дорога… Да ты вообще по этой земле ходишь только потому, что мой отец тебя от смерти спас! Знаю я все. И про Литву! И про «железный марш»! Наслушался в свое время досыта… И меня ты в оборот взял вовсе не за светлую память. А потому, что привык всю жизнь из людей марионеток делать! Только со мной этот номер не пройдет. Кишка у тебя тонка на Широкова. И вообще, как был ты «шестерка» —
— «Шестерка», говоришь?.. Да, перед лицом вечности, пожалуй, действительно «шестерка», — задумчиво произнес собеседник. — А может, и вообще полный ноль. Ибо все в этом мире суета… Только ты не забывай, Игорек, что бывает и такая шестерка, которая иного туза берет.
— А я не простой туз. Я козырной, хе-хе. И если кто мне дорогу перейдет — раздавлю, на хрен, и дело с концом!
— Я знаю — ты смелый. Такая уж ваша широковская порода. Отчаянная. И рука у тебя не дрогнет — что человека, что букашку раздавить. Одним словом, будешь переть напролом, пока не заржавеешь… И все же ты не боишься, Игорек, что рано или поздно и для тебя, а может, и для Катерины с Федором вдруг ненароком сыграют «железный марш»?!
При упоминании своего имени Катя невольно вздрогнула и замерла. Но дослушать продолжение разговора и хотя бы отчасти понять, о чем идет речь, ей так и не удалось. Потому что в следующее мгновение за спиной у нее раздался звонкий мальчишеский возглас брата:
— Попалась!!!
Отпрянув от темного экрана, Катя повернулась к двери. И тотчас получила в грудь целую очередь красных плюх.
— Вот тебе! Вот! Вот! Вот! — усердствовал Федька, разукрашивая любимую сестру.
И Кате не оставалось ничего другого, как вскочить с кресла и, закрывая лицо руками, начать отстреливаться из своего пистолета.
Оба суматошно метались по комнате и визжали, как вдруг послышался знакомый механически безжизненный голос:
— Что здесь происходит? Кто вас сюда впустил?!
В дверях запретной комнаты собственной персоной стоял изумленный Гроб и пялился на детей своими немигающими змеиными глазами.
— Попался! — злорадно воскликнул Федька. И с удовольствием влепил ему в лоб густую кровавую плюху.
— Немедленно вон отсюда! — взорвался Горобец. — Оба! И чтобы больше я вас возле этой комнаты не видел!
— Очень нам надо, — презрительно скривилась Катя. И, взяв брата за руку, с гордым видом удалилась вместе с ним в коридор.
— Катька, а чего это за комната такая? — заинтересовался братец, когда они спускались по винтовой лестнице.
— Не знаю, Федик, — пожала плечами девушка. — Я вообще туда случайно попала. А ты лучше вообще не ходи. Не то Гроб тебе голову оторвет…
— Пусть только попробует! — потрясая пистолетом, воинственно заявил мальчик. — Я ему, гаду, мозги вышибу, и дело с концом!
28 мая
Район Савеловского вокзала
Вечер
Судьба тасует людей, словно карточную колоду. Тасует таким манером, что в этом человеческом пасьянсе выпадают порой самые неожиданные сочетания.
Отправляясь вместе с женой в гости к ее родителям, Александр Васильевич Нелюбин и не подозревал, какой удивительной встречей может закончиться этот вечер.
За годы своей работы в МУРе, откуда он вынужден был уйти после тяжелого ранения, Александр Васильевич давно привык ко всякого рода неожиданностям. Привык настолько, что саму жизнь воспринимал уже не иначе как сплошную цепь непредсказуемых случайностей со столь же непредсказуемым исходом.