Железный Шакал

Вудинг Крис

В крошечной каюте, приспособленной под лазарет, царила жара. Минувшей ночью Джез спрятала «Кэтти Джей» под сводчатым выступом одного из скальных массивов, тут и там возвышавшихся над пустыней. Хотя корабль находился в тени, температура в нем медленно, но верно повышалась. И избавиться от духоты, не запустив двигатели, было невозможно. Крейк с нетерпением ждал сумерек – тогда они смогут выбраться отсюда и долететь до Шасиита.

Постепенно на борт возвращались остальные члены экипажа, тащившие с собой и найденную в поезде реликвию, и много других вещей. Бесс несла сундук, набитый разным добром. Странно

было бы разгромить поезд только ради местной диковины, и поэтому победители немного порылись в добыче. Кроме реликвии, они обнаружили и обыкновенный груз, в основном зерно и почту. Его не имело смысла забирать. Но Сило и Джез нашли ценные запчасти для механизмов и какие-то загадочные устройства. Фрей позарился на несколько ювелирных украшений и забрал с трупа самми пару изящных ножей. А Крейк первым увидел книгу в красивом переплете, которую капитан почему-то пожелал забрать себе. Странное рвение, ведь капитан не имел привычки читать даже на родном языке, не говоря уже о незнакомом ему самарланском.

«Надо бы проверить Бесс», – подумал Крейк. И попросить Сило помочь с ремонтом брони, хотя заметных повреждений Грайзер не обнаружил. От этого на душе у Крейка полегчало. И налет удался. Единственным пострадавшим оказался Аррис, и, честно говоря, если кого-нибудь следовало подстрелить, так именно его.

– Послушай, старина, дай мне карболки, – попросил Малвери. Он продолжал выкладывать инструменты, несомненно, для того, чтобы нагнать страху на Пинна перед тем, как дать ему газовый наркоз. – Она в комоде.

Крейк начал выдвигать ящики.

– Где именно?

– Третий внизу, справа. Нет, подожди. Второй.

Но Грайзер уже открыл третий ящик. Там не имелось медикаментов – только небольшая коллекция сувениров и личных вещей. Альбом ферротипий и различные документы, в том числе старое свидетельство гильдии хирургов. А сбоку лежала коробочка, обтянутая бархатом.

Крейк не позволял себе рыться в чужих пожитках. Но он узнал размер и форму коробки и догадывался, что внутри. Любопытство взяло верх над деликатностью.

И действительно, внутри находилась медаль размером с монету, под которой лежала тщательно сложенная лента. Металлический кружок вокруг буквы «X». Простой с виду, но с тщательно проработанными деталями и покрытый лаком.

– «Крест Герцога», – изумленно произнес Крейк.

Малвери поднял голову.

– А я-то гадал: куда он делся? В наших занюханных каютках негде даже лишний стакан спрятать, вот я и перетащил сюда всякую ерунду.

– Ерунду? – повторил Крейк и поднял медаль. – Она твоя?

– Угу, – буркнул Малвери. – Да, была моя. То есть и сейчас моя.

– И ты никому не сказал ни слова?

– Сдается мне, у нас в команде есть много секретов, которыми мы не делимся друг с другом, – проворчал Малвери. – Но я о ней забыл.

– Как ты ее получил?

– В Первую аэрумную войну я служил полевым хирургом на фронте. Однажды спас нескольких ребят. Вытащил их из-под огня. Вот мне и дали медаль.

– Но почему ты держишь ее так далеко? Разве ты не гордишься наградой?

– Как же, горжусь. Сильнее всего на свете. Только мне кажется, что она принадлежит не мне, а какому-то малознакомому молодому пареньку, который ее заслужил.

– Эй! – негодующе воскликнул Пинн. – Кому какое дело до твоей дурацкой медали?

Я, между прочим, умираю!

– Верно, – заявил Малвери и безучастно посмотрел на Крейка. – Может, ты уже достанешь карболку?

Машинный отсек «Кэтти Джей» превратился в духовку.

Это не испугало Сило. Он родился и вырос в таких условиях. Жара была везде: в тюремных камерах, в загонах для невольников, в лагерях, на заводах и в джунглях после того, как сбежал от своих поработителей. Она совсем не походила на лето в Вардии. Она иссушала и пахла раскаленной землей и пылью. Она выжимала пот из кожи и строго наказывала излишне энергичных. Жестокая и бесчеловечная.

Раскинувшаяся снаружи Самарла пыталась дотянуться до него. Ему не следовало возвращаться.

Он суетился, как беспокойная оса над сочным яблоком, лазил по тесному лабиринту металлических мостков, окружавших двигательный агрегат «Кэтти Джей». В конце концов он добрался до электромагнитов, которые превращали очищенный аэрум в сверхлегкий газ. Как обычно, занятие оказалось совершенно ненужным. Все было в порядке. Несколько месяцев назад лучшие инженеры Йортланда полностью перебрали корабль. Теперь Сило стал практически ненужным. Дни, когда двигатели «Кэтти Джей» барахлили и работали только благодаря неусыпным стараниям Сило, ушли в прошлое.

Он тосковал по тем временам.

На трубе инжектора^[4] спал Слаг, старый корабельный кот. Окружающая обстановка его не тревожила. Обычно Сило нравилось видеть Слага возле себя. Его привлекало молчаливое общество кота и его независимость. Слаг не навязывался, не требовал, чтобы его баловали. Но внезапно Сило почувствовал раздражение против кота. И против отлаженного двигателя. Его взбесило все.

«Надо было поговорить с капитаном», – пронеслось у него в голове. Сило уже давно думал по-вардийски, на том грубом пограничном диалекте, на котором общался с остальными. Он не слышал родного муртианского языка почти десять лет.

Но что бы он сообщил Фрею? Я не хочу лететь и буду в Вардии? А в одиночку муртианину не выжить. Его могли растерзать местные жители, стремящиеся свести счеты с противниками или похитить, чтобы вернуть в Самарлу. Прежние хозяева предлагали крупную награду за беглых рабов.

В Вардии он был лишь чуть более свободным. А в Самарле видел свои кандалы.

«Хватит дурить, – недовольно одернул он себя. – Я пока еще человек, верно? И в команде считаются со мной. Говорю я мало, ну и что с того? Я сам выбрал такой путь. Сам решил, что буду молчать. Но если у человека есть мнение, он должен его высказать. А то кого же ему потом винить, когда станет совсем худо?»

Недавно он встретился с самарланцем. Это случилось впервые за много лет после того, как Фрей вывез его из джунглей. Самми напомнил ему о том, что Сило пытался забыть все эти годы. Он был рабом. И остался им навсегда, как бы далеко ни убежал.

Самарланца он убил. Сбросил с высокой крыши завода. На некоторое время он почувствовал что-то вроде освобождения. Но ненадолго. Он продолжал прятаться от всех и не высовывался из машинного отделения. Делал лишь то, что ему говорили, и отмалчивался.