Желтая акация
Шрифт:
Так и пошло потом по всей округе:
«Гляди остерегайся! Там девчата научат тебя по-ботяновски смеяться».
Надо же такому случиться, что и этот оболтус вздумал напугать ботяновскую девушку:
— Как дам тебе бокса под бок, так узнаешь, где раки зимуют!
Марылькины друзья не успели переброситься словом и сгладить или вовсе ликвидировать конфликт, как Марыля схватила сук за верхнюю часть и выбила его из рук «любителя» цветов.
Не стерпев такой обиды и унижения мужского достоинства (да еще перед барышнями!), он стал в позицию боксера и вознамерился ударить Марылю.
Марыля
Наши ребята и девушки кинулись к Марыле, а подружки и друзья того парня — сразу наутек.
«Цветолюб», выбравшись на пригорок, закричал:
— Сеня! Спасай!
А тот, убегая, только и крикнул:
— Сам кашу заварил, сам и расхлебывай!
Пришлось и Сениному дружку покинуть поле битвы.
Гиляр схватил сук, чем окончательно устрашил беглецов, и ударил им с размаху по старой березе. Сук развалился на куски.
— Это, — сказал Гиляр, — чтоб другие не вздумали болтать им в пруду.
Само собой понятно, что настроение у наших юных натуралистов упало «на три квинты».
— Так вот, друзья мои! — Так и сказала Нина Ивановна: «друзья мои». — Нам надо сесть и посоветоваться. Что я должна сделать? Должна я сказать об этом Сымону Васильевичу или нет? Подумайте сами. Приехали в Москву. Были на Выставке достижений, где видели самые интересные экспонаты и изделия сельского хозяйства, промышленности, науки и техники. Все это для того, чтоб помочь вам в дальнейшей работе. Теперь вопрос: на какой выставке, в каком павильоне, в каком музее вы видели такой пример, который вдохновил — кого? Девушку, комсомолку, ученицу девятого класса средней школы — соревноваться в боксе с каким-то проходимцем? «Внимание, внимание! На ринг выходит известный чемпион по боксу Марыля Колечка!» — добавила Нина Ивановна иронически-гневным голосом.
— Нина Ивановна! Я прошу прощенья у вас, у моих товарищей… Но вы должны понять меня правильно. Меня обстрекала жгучка. Как она нажгла мои ноги! За что? Ни за что. Мое настроение упало. Вдруг такая картина, которую вы все видели. В Главном ботаническом саду, где собраны богатейшие коллекции отечественной и зарубежной флоры, куда приходят и приезжают со всех краев нашей Родины, чтоб посмотреть на эту красоту, узнать поближе нашу природу, творится такое преступление. Кто он? Какой-то сорванец. Я его трогала? Нет! Я его оскорбила? Нет! Я только выбила из его рук то орудие, каким он портил эту красоту. И что же? Он поднял руку, сунулся со своим боксом. Так что я должна была делать? Попросить извинения за беспокойство и пойти дальше? Я ему ответила очень деликатно, можно сказать, нежно. Если бы я пустила в ход всю свою силу, так он очутился бы там, где растут белые лилии.
— Нина Ивановна! — попросил слово и Сымон. — Как мне думается, директору сказать надо, только не сразу. Мы сначала расскажем о поездке, обо всем, что видели, покажем то, что привезем. А об этом происшествии можно будет сказать потом.
— Перед Новым годом, — засмеялась Нина Ивановна.
Честно говоря, она сочувствовала Марыльке. «Вот партизанская дочь! — подумала она. — Но так же нельзя: вдруг еще что-либо подобное
— Я думаю, думаю, но никак не могу решить, какую оценку дать твоему поступку. За то, что защитила от уничтожения ценную коллекцию растений, тебе, скажем, надо поставить пятерку. Это твой плюс. За поведение, за то, что ты участвовала в драке, тебе двойка. Это минус. Твоя пятерка растаяла как прошлогодний снег.
— Нина Ивановна, не сердитесь на меня, — сказал Адам, — по ведь налицо остаток — плюс три.
Не выдержала Нина Ивановна, засмеялась:
— Категорически предупреждаю: никаких драк, никаких скандалов! Единственное, что можно сделать в таком случае, — позвать администратора, пускай он наводит порядок.
— А мы их нигде не видели, — удивилась Зося. — Я только теперь обратила на это внимание.
Проходя по саду, юннаты заметили много следов скотского обхождения с коллекциями. В одном месте кто-то крутил-крутил, да так и не открутил ветку от стебля; так и висит перевитая, листьями вниз. На некоторых вишенках поломаны ветки. Там затоптаны цветы…
Сымон заговорил об этом:
— Удивительно, братцы! Смотрю на этих людей, которые, будто волны, идут и идут через сад: ни одного не вижу, кто мог бы учинить такое злодейство. Идут добрые люди — рабочие, служащие, офицеры, женщины, дети…
— Сымон! — откликнулась Нина Ивановна. — Из них ни один не поднимет руку для того, чтоб что-то испортить. Но достаточно вылезти из кустов одному-двум таким «цветолюбам», каких гоняла Марылька, и эти цветочные участки станут Кара-Кумами…
Подошли к горным отделам: Кавказ, Закарпатье. По дорожке, несколько впереди их, женщина вела за ручку четырех-пятилетнего мальчика.
— Вы только обратите внимание на этого мальчика, — сказала Нина Ивановна. — Я давно наблюдаю за ним. Он ни разу даже не попытался сорвать цветок. Только и слышно: «Мамочка! Какой красивый цветочек! А как его звать? Мамочка, а этот еще красивей. Как его звать?»
И тут все заметили, как из-за высокого куста, тропкой, навстречу им вышла пожилая женщина, ведя на цепочке собачку, очень интересную — величиной с котенка. На собачке было надето что-то вроде попоночки-камзольчика, отделанного вышитыми золотыми цветами.
Мальчик, шедший впереди, протянул ручку и закричал:
— Мамочка! Какая хорошенькая собачка!
Потом обратился к старой женщине, как обращался к своей матери, останавливаясь перед цветами:
— Бабушка! А как звать вашу собачку?
— Ты сам дедушка! Какая я тебе бабушка! — огрызнулась на него старуха, дернула со злостью цепочку так, что собачка заскулила от боли, и проплыла в неизвестном направлении.
Наши девушки и юноши остановились, удивленные таким ответом. Оторопела, посмотрев вслед старухе, молодая женщина, а ребенок растерянно спросил:
— Мамочка! Почему же она такая злая? Как ее звать?
Мама ничего не могла объяснить ему, не могли объяснить и наши ботяновские хлопцы и девчата.
— Может, ее надо было назвать прабабкой? — отозвался один.