Жёлтая магнолия
Шрифт:
— Монна Джованна, предложите нашей гостье чай или кофе и принесите бисквиты и печенье, — распорядился синьор Лоренцо, — а мы пока побеседуем с Райно… наедине.
Последнее слово он произнёс с особым выражением.
Братья ушли, но Миа была этому только рада. Ей стало стыдно за свой внезапный обморок перед ними. А ещё… страшно. Очень, очень страшно. Ведь то, что она сообщила синьору Лоренцо в своей лавке, и то, что увидела сейчас… И то, что, делая предсказание маэстро Л'Омбре, она, кажется, забыла посмотреть в шар. Только сейчас она осознала, чем всё это может закончиться.
Эти люди могущественны и очень
О, Светлейшая! Зачем же она была так безрассудна! Зачем сказала правду! Эти шестьсот дукатов могут стоить ей жизни!
Миа снова вспомнила красноречивый взгляд маэстро Л'Омбре, полный холодной ненависти, и поёжилась. Она так хотела доказать, что никакая она не шарлатанка, что совсем забыла об осторожности. А ведь мать учила её тому, что клиентам нельзя говорить всей правды. Клиентам нужно говорить лишь то, что они хотят услышать. Искусно смешивать ложь и правду, и правды нужно добавлять совсем чуть-чуть. А вот ложь…
Ложь должна быть правдоподобной и трудно проверяемой.
А таким клиентам, как Скалигеры, так лучше бы вообще ничего не говорить. Наверное…
Может, стоит встать и убраться отсюда восвояси? Вот только куда бежать? С одной стороны — герцог Ногарола и его бульдоги, с другой — Гвидо Орсо, которому она теперь должна денег! А с третьей — братья Скалигеры, в чьи тайны она так опрометчиво сунула нос! О-ля-ля, птичка, клетка уже почти захлопнулась!
Как ни крути, всё было плохо. Но герцог Ногарола и Гвидо Орсо хоть и были опасны, но не прямо сейчас, и не здесь. А вот братья Скалигеры могли отправить её на корм рыбам в лагуне уже сегодня. Так что всё же стоило сбежать, пока не поздно.
Она покосилась на дворецкого, замершего статуей у порога, и подумала, что мимо него она как-нибудь прошмыгнёт. Но двери распахнулись, впуская братьев, и о побеге пришлось забыть.
Миа готова была поклясться, что они снова повздорили, но, судя по лицам, их размолвка закончилась не в пользу маэстро Л'Омбре, потому что он вернулся ещё более мрачным и молчаливым. Зато Лоренцо казался теперь совсем довольным.
За ними следом появилась монна Джованна, а позади неё служанка с необъятным подносом, на котором стоял кофейник, чашки с блюдцами из тончайшего фарфора с позолотой и корзинки со сладостями: миниатюрные бисквиты, кексы, печенье и шоколад.
— Угощайтесь, монна Росси. Вижу, что вам уже лучше, так, может, сразу и приступим? И вы помните, мы договорились, что всё, сказанное в этих стенах — остаётся в этих стенах? — последние слова Лоренцо произнёс жёстко и уселся в кресло напротив. — Кивните, что вы меня поняли.
О, она помнила! Лоренцо ещё по дороге сюда дал понять, что болтливость может стоить ей жизни. Она кивнула, беря чашку кофе из рук служанки. Маэстро тоже взял чашку, а Лоренцо нетерпеливо отмахнулся и добавил, обращаясь к Дамиане:
— Итак, меня интересуют мёртвые «бабочки». Посмотрите в ваш шар и скажите что-нибудь о них. В первую очередь меня интересует, кто убийца. А во вторую, зачем он это делает. Ну или всё,
— Синьор делла Скала… При всём уважении, но… это так не работает, я ведь объясняла уже, — Миа пожала плечами. — Чтобы сказать что-то определённое, мне нужна хотя бы какая-нибудь вещь, принадлежавшая одной из… девушек.
— Вещь? — глухо переспросил маэстро Л'Омбре, который возвышался посреди гостиной, как мраморное изваяние, и добавил снисходительно: — Это вряд ли. Если вы не в курсе — они были полностью голые.
— Ну или я должна видеть этого человека, вот как вас…
— Они все мертвы. Но мы можем прогуляться в склеп или к доктору Феличе в морг, — в голосе маэстро прозвучала уже явная насмешка.
— А место, где их убили? Я могу там побывать? — осторожно спросила Миа. — Мне нужны какие-то подробности.
— Мы пока не знаем, где их убили, — ответил Лоренцо. — Известно лишь, куда их привезли на лодке уже мёртвыми. Но вы можете там побывать. А ещё у Райно есть рисунки, может быть, они вам помогут, монна Росси. Райно вам их покажет. И я очень надеюсь, что вы плодотворно проведёте этот день вместе. Сообщите мне, как будет что-то новое.
Синьор делла Скала встал и, не прощаясь, ушёл. Монна Джованна и мессер Оттавио поспешили за ним, аккуратно притворив за собой двери, и в комнате Миа и маэстро Л'Омбре внезапно остались вдвоём.
— А теперь давайте кое-что проясним, — маэстро резко повернулся к ней и впился пронзительным взглядом, от которого у Дамианы даже кожа покрылась мурашками. — Что бы там ни говорил мой брат, я не нуждаюсь в ваших услугах, монна Росси, и не нуждаюсь в ваших предсказаниях. Так что не тратьте попусту моё время и покиньте этот дом. Мессер Оттавио распорядится, чтобы вас отвезли.
— Я не меньше вашего не нуждаюсь в том, чтобы торчать в неприятном обществе чванливых патрициев, и не навязываю своих услуг, — парировала Миа, вставая, чтобы не смотреть на него снизу вверх, и добавила жёстко: — И если вы в них не нуждаетесь, то прямо сейчас скажите об этом синьору Лоренцо делла Скала, моему нанимателю. Пусть он выставит меня за порог, и, как говорится, чао востро! Это же в ваших силах?
Маэстро Л'Омбре шагнул ей навстречу, и чуть понизив голос, спросил:
— Сколько денег он вам обещал? Ну же, говорите. Хотите, я дам вам вдвое больше? Втрое? Какая сумма приходит вам на ум? Просто назовите её. Я отдам вам деньги, и вы уйдёте отсюда раз и навсегда. А моему брату скажете, что подслушали разговор обо мне и о том кольце от… кухарки на рынке и пересказали это здесь, и что вы и в самом деле шарлатанка.
Ей стоило бы помнить об осторожности, наступить на горло своей гордости и воспользоваться предложением. Стоило взять деньги прямо сейчас и действительно уйти. Втрое больше — это же просто огромная куча денег! Она же сама хотела сбежать отсюда. И это было глупо — отказываться от такого предложения, но…
Признать себя шарлатанкой? Да ни за что! Только не теперь!
И гордость победила.
— Ваш брат предложил мне шестьсот дукатов, — Миа усмехнулась и вздёрнула подбородок. — А условия нашего договора я разглашать не могу. Но даже если вы предложите мне втрое больше, я не возьму ваших денег, хоть вы и считаете меня «шарлатанкой с самого дна Альбиции». Вот ваших-то денег я точно не возьму.