Желтый дом. Том 2
Шрифт:
— Дети теперь — одни хлопоты. А за кого выходить?
— На твою долю женихов хватит.
— Хватит, да я за таких выходить не хочу. Ты же видишь, как тут живут. А я хочу хорошо жить. Чтобы все честно и чисто было. С уважением друг к другу. С открытой душой. Вот за тебя я бы пошла.
— Это еще хуже. Я эгоист. И совсем испорчен. Пью больше, чем ваши ребята.
— Если поженимся, переменишься. А я тебе хорошей женой буду. Никогда не изменю. Ухаживать за тобой буду. И книжки, какие нужно, все перечитаю. Я ведь в школе хорошо училась.
— Спасибо за добрые слова. Но ты понятия не имеешь о той среде, в которой я кручусь. Она ничуть не лучше здешней. Через год она тебя засосет так, что позабудешь про все свои намерения.
— Не позабуду, я крепкая. Я знаю, что к чему. Попробуй, сам увидишь. Не понравится —
Они встают со скамейки и куда-то уходят...
...А мне никто никогда не говорил таких слов. И никогда уже не скажет...
Потом появляются местные ребята. Садятся на ту же скамейку. Курят. Разговаривают. Но что это за разговор! Цинизм, пошлости, мат. А ведь они окончили восемь, а некоторые и десять классов школы. Говорят о том, что надо подкараулить бородача (это МНС) с Катькой, Катьку «отодрать», а у МНС кое-что оторвать и бросить собакам. Это не значит, что они непременно приведут свои намерения в исполнение. Это — языковая форма, в которой они осмысливают мир. Но бывает, что такие «невинные» разговорчики по пьянке претворяются в жизнь. Я понимаю Катюшу. Я бы тоже на ее месте не захотел выйти замуж за кого-нибудь из этих ребят, хотя среди них наверняка есть красивые, умные и добрые. А что поделаешь?! Подождет еще пару лет своего несуществующего «принца» и выскочит за первого подвернувшегося Ваньку. И позабудет мечты о том, чтобы все было честно, чисто и с открытой душой. И никуда от этого не денешься. Это вечно. Неужели вечно? Кошмар!
Потом вернулись ребята из клуба. Сидели на той же скамейке, обсуждали достоинства и недостатки «баб», причем примерно в тех же выражениях, какие употребляли их предшественники. А ведь это — люди с высшим образованием и даже с учеными степенями. Позже всех вернулись Кандидат и МНС. Они тоже присели на несколько минут на ту же скамейку. Кандидат рассказал МНС о своих подвигах на «женском фронте», поинтересовался успехами МНС. Тот ничего не ответил.
— Я бы на твоем месте... — начал было Кандидат.
— Она слишком глупа, — оборвал его МНС, — а я уже привык к «умным» разговорам и без них не могу. К тому же она не так наивна. Не я первый, не я последний. Конечно, жалко ее. Но я не хочу выступать в роли спасителя. И всех не спасешь.
— Кто же тут был первым?
— Это не имеет значения. Ужас тут состоит в том, что это «честно и чисто и с открытой душой» не есть нечто изначальное и данное от природы. Это есть результат жизненного опыта, часто — печального и далеко не чистого. И ко всему прочему она совершенно не сексуальна.
После этих слов МНС мне стало почему-то страшно. Я встал, вышел на улицу и просидел на этой злополучной скамейке до рассвета.
Почему? — думал я. Но ответа не находил. Только под утро, увидев чахлые яблони в саду у Матренадуры, нашел простое решение. Как яблоки у Матренадуры в саду почему-то с самого начала растут с червяками внутри, так и мы появляемся на свет с подобными червяками в наших душах. И сыскать среди нас цельную и здоровую натуру — дело столь же безнадежное, как сыскать в саду у Матренадуры неиспорченное яблоко.
Потом я забылся тяжелым сном. Мне приснилась Катюша. Я догонял ее, а она уходила, не обращая на меня внимания. Я говорил ей, что я чист и непорочен, что буду молиться на нее, как на богиню, лишь бы она подарила мне хотя бы один взгляд. Но безрезультатно. И впервые в моей тике спуна моя спунология потерпела фиаско.
Запад и мы
Западные радиостанции сообщили, что целая группа наших художников-нонконформистов получила разрешение на эмиграцию. Токарь спросил, кто такие нонконформисты. Дон сказал, что это — наши художники, которые малюют и лепят примерно так, как это делали на Западе лет пятьдесят тому назад, и потому они рассчитывают на мировую славу на Западе и на миллионные гонорары. А что им у нас не жилось? — спросил Токарь. Потому что наше искусство, сказал Дон, поднялось на такую недосягаемую высоту и ушло настолько далеко вперед, что этим художникам не было никакой возможности устраивать выставки и продавать свои работы. А на Западе им лучше будет? — спросил Токарь. Вряд ли, сказал Дон. Там такого добра своего навалом. Будут так же прозябать, как здесь. Половина из них, сказал Костя, наверняка агенты
Уже через день карикатуры в стенгазете были подписаны именем «Иван Гог». Но карикатуры были не смешные, а имя это никакого впечатления не произвело, поскольку мало кто интересовался историей живописи. Только один из изображенных пьяниц и лодырей проявил живой интерес к имени художника, поскольку решил набить этому подонку морду.
Покушение на Брежнева
И тут, рассказывал Парень, представился удобный случай. Впрочем, если бы его не было, его изобрели бы. Да и этот удобный случай не столько представился сам, сколько бьгл изобретен.
Жил обыкновенный младший офицер по фамилии Ильин, который вел предосудительные разговорчики. Но ничего особенного в этих разговорах не было. А кто в это время не болтал в том же духе?! После подавления бунта в Праге нашими войсками Ильин сказал что-то резкое по адресу Брежнева в компании нескольких своих приятелей. Мол, распустился этот болван (он имел в виду Брежнева). Мол, давить таких мерзавцев мало! Кто знает русский бытовой язык, тот понимает, что выражение «давить таких мало» имеет весьма неопределенный смысл и не содержит в себе ничего общего с идеей покушения. Но по крайней мере два приятеля Ильина были штатными осведомителями КГБ, а остальные донесли об этом разговоре по велению души. Хотели было Ильина изолировать сразу же. Не в тюрьму посадить, а в психушку, поскольку медицинская комиссия незадолго до этого обнаружила у него явные признаки шизофрении. Доложили об этом случае в высшие инстанции а оттуда пришло указание не трогать парня. В часть под видом нового офицера, выпускника какой-то академии, прибыл сотрудник КГБ. И вскоре вокруг Ильина сложилось нечто вроде тайной группы. Группа стала собираться регулярно, обсуждать злободневные проблемы, слушать западные радиостанции. Появилась запрещенная разоблачительная литература. И время от времени в разговорах стала возникать идея покушения. Сколько, в самом деле, можно терпеть! Шлепнуть одного-другого из высших чинов, может быть, за ум возьмутся! И в конце концов, оскорбительно быть послушной скотиной для тщеславных маразматиков! Вот в таком духе велись эти разговорчики. И крепла идея «шлепнуть». И опять-таки проблема: попробуйте определите, что тут от провокации и что от искренней потребности души?! Не будь этой потребности, и провокация не удалась бы.
Закон сообщающихся систем
— Общие объективные социальные законы все-таки существуют, — говорит МНС. — Они необычайно просты, но люди почему-то их не замечают. И они не имеют ничего общего с законами, которые выдумал Маркс и его последователи. Есть, например, закон сообщающихся систем. Примерами его в физике являются закон сообщающихся сосудов, закон перехода тепла от более нагретого тела к менее нагретому и т.п. И для людей этот закон имеет силу. Например, в детском саду все дети в группе уже начали ходить. К ним добавляют ползающего ребенка. И все дети опять начинают ползать. По этому закону Советский Союз навязывает странам Запада более низкий уровень организации хозяйства, более низкое качество продукции, более низкий интеллектуальный уровень и нулевой уровень морально-правового сознания. Против наших ракет и танков Запад еще может устоять. Но против действия закона сообщающихся систем — нет. Запад, сам того не подозревая, скатывается к нашему уровню во всех жизненно важных сферах.
— Ну и пусть скатывается, — говорит Дон. — Это справедливо. А то они там зажрались. Пусть на своей шкуре испытают, что такое настоящий социализм.
— А вообще, — говорит Кандидат, — ужасно смешно в этом мире все происходит. Вот мы, например, держим свое население в нищете и создаем сильнейшую армию в мире. Для чего? А чтобы завоевать весь мир и заставить всех тех, кто уцелеет, жить так же по-свински, как мы сами живем. Отчего бы это?
— Это и есть часть механизма того закона, о котором я говорил. Между прочим, ошибочно думать, будто все войны прошлого велись из каких-то материальных соображений. Многие войны велись именно с целью сделать окружающий мир себе подобным — из стремления к социальному выравниванию и однообразию.