Желудь
Шрифт:
Неждан же, прислушиваясь, одевался. Выскакивать на мороз как есть он не хотел.
Минула минута.
Вторая.
Наконец, завершив облачение, парень взял свое копье и покосился на ведуна. Тот уже не спал. Видимо, проснулся из-за возни парня. И теперь смотрел на него с тревогой, также тихо одеваясь. Звуки-то уличные он тоже расслышал.
Несколько шагов.
Парень осторожно открыл засов. Максимально деликатно, чтобы не шуметь.
Толкнул дверь от себя, растворяя ее.
И…
В нескольких шагах от себя увидел морду медведя. Внимательно смотрящую в сторону нового источника
— Шатун… — тихо прошептал Неждан, побледнев до крайности.
Для медведя же это слово стало командой.
Он сорвался и бросился на парня, явно рассчитывая полакомиться свежим мясом.
Неждан же не придумал ничего лучше, чем уперев под правую ногу копье, выставить его наконечником на медведя. Метя чуть ниже пасти. Тот ведь, хоть и атаковал не вставая, все одно находился выше. Где-то на полметра. Из-за утопленного пола полуземлянки. Вот парень и рассчитывал принять атакующего как мохнатый шашлычок.
Рывок.
Удар.
И дикий рев, огласил окрестность.
Копье все же скользнуло под пасть и впилось в основании шеи. Под хорошим таким углом, вынырнув между лопаток. Благо, что массивный и мощный железный наконечник достаточно легко рассекал плоть и проскальзывал мимо костей.
Медведя это, впрочем, не остановило.
Он заорал.
Замешкался.
Попытался отмахнуться от древка, причиняя себе каждым движением лишь новую порцию боли. Пару раз дернулся вперед, упираясь концом древка и проталкивая дальше копье. Что причиняло ему еще боль, и немалую, ведь давление шло не вдоль копья, а вбок. Отчего казалось, что древко не столько проталкивалось, сколько выворачивалось. И, наконец, хрупнув, оно сломалось. А медведь таки полез уже в довольно узкую дверь полуземлянки.
Раз.
И двуручный топор, который подхватил отступивший Неждан, обрушился ему на шею. Исхудавшую после спячки.
Он метил в мясную часть. Бок. Чтобы рассечь его, а вместе с ним и артерию. Но не попал, зарядив по позвоночнику.
Тоже ничего вышло.
Удар. И сразу попытка вдарить еще разок.
Его немного заклинило в позвонках, однако, парень дернул с такой силой, что аж отлетел назад и ударился о стену. Но лишь для того, чтобы вновь ринуться на зверя со вторым замахом, метя туда же, куда уже ударил.
Видимо, топор достиг все ж таки нервных окончаний позвоночного столба, и медведь утратил управление телом. По инерции еще сделав пару шагов. А потом безвольно осев на плахи.
И тут по нему пришелся новый удар.
И опять с полной выкладкой.
Но рядом, ибо промахнулся.
Выдернуть топор сходу не получилось. Его крепко заклинило позвонками, которые он таки сумел перебить. И, уйдя в них по обух, застрять.
Дернул еще.
Никак.
Отошел назад.
Схватил большой нож, сделанный им самим в философии длинного сакса. Такого узкого, с массивным обухом. К такой форме боевые ножи варварской Европы придут только в V-VI веках, не раньше. А у него уже вот — есть. И он отлично подходил для того, чтобы среди прочего добивать животных.
Несколько секунд Неждан колебался, собираясь с духом. Все ж соваться по лапы медведя не хотелось. А тот все еще
— Не лезь! — выкрикнул Вернидуб, заметив это намерение.
Он уже держал в руках свое копье. Более примитивное — с кремневым наконечником.
Неждан вроде как не услышал и дернулся. Однако тут древко уперлось ему в грудь, останавливая.
— Я говорю — не лезь! Сам издохнет!
Так и оказалось.
Издох.
Хотя это было очень неспешно. Наверное, минута прошла, прежде чем медведь окончательно затих.
После чего Неждан нервно выругался.
Грязно.
Похлеще портового грузчика.
Вернидуб на эту фразу ничего не сказал. Большую часть слов он не знал, но понял суть этого комментария к текущим событиям более чем полностью. Лишь вздохнул и поправил свою буденовку.
Именно буденовку.
Неждан ее сначала для себя стал делать, еще по осени. Сшив из грубой крапивной ткани. В дополнение к худу, то есть, такому капюшону с пелериной, оформленному как отдельный предмет одежды. Так-то худ сам по себе закрывал все потребности, являясь очень практичным головным убором. Но буденовка ситуативно его заменяла или дополняла, надеваясь под него для пущего утепления.
Значится, поправил Вернидуб свой головной убор.
Поежился из-за прохлады, тянущей от двери. И стал поспешно завершать облачение. Неждан-то вон — прошел уже по туше наружу и пытался привязать веревку ему за заднюю лапу…
— Давай тут разделывать. Не вытащим! Смотри, какой здоровый! — возразил Вернидуб.
— Сейчас блок сделаем и вытащим. Веревок, главное, чтобы хватило.
— Что сделаем?
— Простейший блок. — произнес Неждан и занялся его изготовлением.
Ведун глядел.
Молча. Слишком уж подавлен он оказался этим нападением.
Парень же из нескольких дубовых чурбачков довольно быстро соорудил полиспаст. Очень грубый и кривой, но вполне рабочий.
— Вот, гляди. Видишь? Если тут потянуть — на локоть веревки идет. А тут всего на ладонь. Даже меньше.
— И что это дает?
— Размениваем движение на силу. Хватайся. Ну ка. На раз, два, три. Взяли! Видишь? Сдвинулся. Давай еще…
Вернидуб лишь кивал, да вытаращив глаза, смотрел на происходящее. Тащить вдвоем вот так, на веревке, тушу ТАКОГО веса было тяжело, но терпимо. Она, правда, перемещалась совсем немного. Но это происходило! А они сами не надрывались…
Часть 3
Глава 9
167, март, 10–11
— О! — заметил Неждан, замерев. — Кричал кто-то.
— Показалось, — отмахнулся ведун. — Ничего не слышу.
— И Мухтар приметил, гляди, — кивнул парень на него.
А пес и верно встал и повернувшись к лесу, нюхал воздух. Да и вообще выглядел несколько напряженно. Даже слегка рычал.