Жемчужина дракона
Шрифт:
Меня схватили за талию, оттаскивая в сторону, а когда я хотела крикнуть, чтобы позвать Тристана, на лицо шлепнулась плотная ткань, перекрывая рот и нос. Потом меня подхватили под колени и, не обращая внимания на мое мычание и попытки брыкаться, поволокли прочь.
Глава 19. В плену дракона
Под плотной повязкой я совсем задохнулась. Мои жалобные призывы о помощи заканчивались одним — я получала тычок в живот и на некоторое время выпадала
Меня куда-то несли, то ускоряя шаг, то останавливаясь. Пару раз я ударилась обо что-то твердое, что поняла, как дверные косяки, и наконец, меня без особого уважения швырнули — спасибо, что на мягкое, а не на камни.
— Маленькая, а тяжелая, сучка, — проворчал кто-то над моей головой, придерживая меня за шею и плечи. — Свяжи ей руки, пока опять не начала брыкаться.
Я запоздало попыталась пнуть своих похитителей, но успеха это не принесло, и спустя несколько минут мои руки были стянуты на запястьях тонкой, но крепкой веревкой.
— Снимай! — последовал приказ, и тряпку, которой была обмотана моя голова, размотали.
Свет больно ударил в глаза, и я зажмурилась, хотя страх подсказывал поскорее рассмотреть похитителей.
— Рад тебя видеть, красавица, — услышала я голос.
Теперь можно было не торопиться открывать глаза, я и так узнала, кто стоял за моим похищением.
Это был Ланчетто. Господин герцог собственной персоной.
— Надеюсь, путешествие сюда было приятным? — спросил он нарочито-участливо. — Я велел, чтобы с тобой обращались как можно бережнее.
— Можете их наказать, ваша светлость, — ответила я, наконец проморгавшись. — Они несли меня, как мешок с репой, и били еще.
— Ах, негодяи, — посетовал он. — Я разберусь, можешь не переживать.
— Не буду, — пообещала я, обнаружив, что лежала на постели в красивой и богато обставленной комнате.
Здесь не было окон, и свет давал светильник из прозрачного камня. Сверху было приделано медное кольцо, в которое вставлялась палка, чтобы можно было переносить, не обжигая рук. Ланчетто стоял рядом со светильником, и его лицо, освещенное сбоку, теперь ничуть не напоминало человеческое.
К камзолу герцога была прикреплена тринакрия из слоновой кости и золота. Змеиные хвосты изгибались почти под прямым углом, придавая праздничному символу зловещий вид — словно когти, готовые схватить и разорвать.
— Зачем я здесь? — я оглянулась, быстро сосчитав своих тюремщиков. Кроме трех слуг из личной свиты герцога здесь были шесть или семь гвардейцев. Все они стояли поодаль, у порога, и было похоже, что никого из них не мучило раскаяние.
— У меня к тебе несколько вопросов, — сказал Ланчетто, поправляя кружевные манжеты. — Во-первых, насчет картины.
— А что с ней? — быстро ответила я. — Вы же сами сказали — ничего примечательного.
— Мне хотелось бы взглянуть
Я так и впилась в него взглядом. Лукавит? Или в самом деле не причастен к краже?
— Где она? — голос Ланчетто был обманчиво-мягким, но что-то подсказывало мне, что подобная мягкость опаснее открытой грубости.
— Не знаю, ваша светлость, — я решила не лгать ему. — Картину украли в тот же вечер. Украли здесь, во дворце. Кому-то еще она показалась любопытной, не только вам.
Ланчетто вдруг шагнул ко мне, наклонившись и приблизившись настолько, что его волосы защекотали мои щеки.
— Что вы задумали с моим братцем? — прошипел он. — Отвечай, если не хочешь, чтобы я взялся за тебя всерьез.
— Ничего, — тут же отозвалась я. — Ни я, ни господин Тристан никогда не умышляли против вашей светлости.
Ответом мне была оплеуха, от которой свет снова померк, хотя глаз я не закрывала.
— Лучше говори правду, если хочешь жить, — услышала я голос Ланчетто, как из-за толстой двери — глухо и невнятно.
Едва отдышавшись, я помотала головой и сказала:
— Вы ошибаетесь, милорд. Если вы подозреваете в чем-то меня или Тристана, то это ошибка. Всё это наветы…
Второй удар был сильнее, и я рухнула на постель. В ушах зазвенели колокольчики, и даже не стала подниматься, опасаясь, что Ланчетто ударит меня в третий раз. Я хотела притвориться, что потеряла сознание, но обмануть герцога не удалось.
Он сгреб меня за волосы и заставил сесть, немилосердно встряхнув.
— Лучше не зли меня, — посоветовал он, и я тут же согласно промычала, что поняла и не буду. — Мой брат видит? Он ведь только притворяется слепым? Отвечай!
Я молчала слишком долго и за это получила еще два удара — жестоко, по голове. Ланчетто бил меня крепко, безо всякой жалости, а потом встряхнул, чтобы поскорее пришла в себя.
— Отвечай! — шипел он, и я подумала, что он — истинный дракон, потомок короля Эрехтея, который зарезал своих дочерей, потому что ему предрекли, что напиток из их крови поможет рождению долгожданного сына.
— Ваш брат — слеп! — сказала я твердо. — И вам это известно, ведь это по вашему приказанию госпожа Пачифика накормила господина Тристана супом из кошки…
Ланчетто хмыкнул и отпустил меня, и я бессильно повалилась на постель.
— Из-за вас лорд Тристан остался один, на площади, — продолжала я. — Я страшусь даже подумать о том, что с ним. Надеюсь, вы позаботились о нем? Не бросили его одного, беспомощного?
— Тебе надо волноваться о себе, а не о моем братце, — бросил мне Ланчетто. — Смотрю, монашек учат держать удар. Значит, придется поговорить с по-другому. Заткните ей рот и разденьте.
Двое слуг послушно пошли к кровати, и я вскочила, превозмогая слабость, и прижалась к стене.