Жемчужина из логова Дракона
Шрифт:
Гость позволил себе небрежную усмешку, однако вскоре вся его бодрость исчезла. Что бы там ни было, а он робел. И дома этого, и его хозяина. Ведь в первый раз такой чести сподобился, раньше тут бывать не приходилось. Он ведь как себе думал: только войди - и здешнее богатство сразу в глаза полезет, из всех щелей попрет, а вот и нет - вокруг все строго и четко, и ничего сверх того. Дом явственно указывал на характер своего владельца, и Илча в первый раз уразумел, насколько глупую игру затеял, как мал и ничтожен, и как легко его раздавить. Как смешны его надежды! Но
Вот и пришли. Неподалеку слышались голоса. Похоже, отец Скании не один. Слуга провел гостя в небольшую пустующую комнатку и ушел доложить. Илча приотворил дверь, прислушиваясь. К несчастью, до него долетали лишь слабые отзвуки.
– … не займет много времени… - вдруг раздался голос хозяина.
Должно быть, это дверь распахнулась. Илча опрометью кинулся вглубь комнатушки, к самому окну. Не хватало, чтобы его застали за таким позорным делом. Итак, старик даже времени на гостя тратить не собирался. Что ж, дело ясное.
– Приветствую с добром господина Таира.
Один из столпов Городского Совета Вольного Города Вальвира не ответил ни слова. Удостоил беглым взглядом, словно не желал отрываться от важных дум ради гостя. Проковылял к широкому креслу, спинкой от окна, и сел. Перевел тяжелый взгляд на Илчу, указал на соседнее сиденье. Но обнадеживаться рано. Может, ему просто глядеть снизу вверх неудобно. Не успел Илча пристроиться, как старик уже к делу перешел.
– Наслышан о тебе изрядно.
Илча только рот открыл, чтобы ответить, как его оборвали.
– Не утруждайся словами, когда их не просят. Будешь говорить, когда я спрошу.
Отец Скании был ровен как всегда, точно сейчас не решалась судьба его единственной дочери. Да и взглядом он будущего зятя не пытал, как будто все решил заранее, до близкого знакомства. Теперь-то Илча понимал, откуда взялось такое прозвище. Хозяина дома за глаза называли Ледяным Таиром, но прежде Илча думал, что за этим скрыта постоянная внешняя холодность и спокойствие. Теперь же… старик сковывал собеседника по рукам и ногам одним взглядом, а манера медленно выговаривать каждое слово повергала в еще большее смятение. Илче и раньше доводилось видеть это со стороны, но сейчас, когда Таир обращался прямо к нему, он чувствовал себя мальчишкой, которого отчитали за все возможные прегрешения. Держаться, Илча!
– Ты ведь родом не из Бархассы?
Проклятый старик успел узнать про него немало. Знать бы только, что именно.
– Нет, - осторожно ответил Илча.
– Я долго жил в Бархассе, это правда, и сюда перебрался оттуда…
– Я не спрашиваю, что ты делал в Бархассе, я и так это знаю. Я спрашиваю, откуда ты родом.
И опять Илча барахтался в ледяной проруби, силясь вынырнуть.
– Из Бреши.
Старик на миг задумался.
– Это на побережье? Ты из Утонувшего Бреши?
Илча склонил голову.
– Теперь его так называют. Раньше это был просто Бреши.
– И что же там случилось в действительности?
–
– Это мне и самому известно. И кто же твой отец?
К таким расспросам Илча приготовился заблаговременно.
– Он был известным торговцем.
– И чем же он торговал?
– Рыбой, - пришлось сознаться.
– Еще бы, чем можно еще торговать в городишке на побережье, забытом Нимоа!
– Наш доход составлял никак не меньше четырех-пяти полных мер в сезон, - вдохновенно соврал Илча, теперь-то ничего уж не проверишь.
– Мы процветали.
Таир едва заметно хмыкнул.
– Не хвались тем, что было, юноша. Теперь-то тебе хвастаться нечем.
Илча проглотил все остальное несказанное, заготовленное со вчерашнего вечера.
– А что другие родичи? Они тоже процветали?
Явная насмешка, но только на словах, в голосе - то же ледяное безразличие.
– У меня нет других.
Не рассказывать же ему, как довелось уцелеть. Что по чистой случайности отец отправил его к дяде, в дыру, еще более забытую Нимоа, чем Бреши. Что как только родной дом скрылся под водою, дядя свез его в Фалесту. Сказал, что хочет пристроить племянника, тут ведь своих пять ртов, а доход у него скромный, шестого не выдюжит, а сам свез и оставил посреди рыночной площади с двумя медяками в кармане. И если бы не местные темники из уличного братства, пареньку, не знавшему прежде ни ночлежных домов, ни голодных мук, пришлось бы худо.
– И где же ты был, когда твой город утонул?
Он что, насквозь видит?
– Меня отец учиться послал. Хотел, чтобы я со временем из Бреши выбрался, с нашими-то деньгами… В Тарезу послал, там есть такая школа для…
– Я слышал о ней, - вновь оборвал старик.
– Это легко проверить.
– Пожалуйста, - позволил себе Илча пожать плечами.
– Наставником там Альбон, господин Ри Альбон, полурыжий такой, полуседой. Он же половину той школы и держит. По знаменитости это третья…
– Я знаю. И что же твое учение?
– За сколько было заплачено, столько и выучено. Бреши утонул, отца не стало, деньги вышли, с тех пор я и живу… сам по себе.
– Да, ловкости тебе не занимать.
На что он намекает? Илча покрылся испариной. Неужели подозревает?
– И это говорит в твою пользу. Пока только это.
– Первый раз его глаза почти утратили водянистость, старик нахмурился.
– Что ты себе возомнил? Что Скания крутит мной, как вздумается? Что я приму всерьез ее посулы лишить себя жизни и не смогу тому воспрепятствовать? Она еще девчонка! А ты, должно быть, крайне жаден или истинно безрассуден, если решился надоедать ей после того, как получил от меня золото. Может, тебе показалось мало?
– Таир глядел все тяжелее, и Илча подобрался, готовясь, если что, дать деру.
– Скания - единственная дочь, и потому моя забота - оградить ее от бед. Ей суждено стать супругой достойного человека, а не бродяги, толкущегося помощником управителя в одной из моих лавок.