Жемчужина из логова Дракона
Шрифт:
Ветер едва заметно кивнул.
– В твоих словах слишком много огня. Неведомого мне. Внутри, глубоко. Снаружи все просто, спокойно, порой даже буднично, но вместе складывается… то, что я постигаю, но не могу найти слов… ведь слово - твой дар, - взмахнул он свитком, что до сих пор сжимал в руке.
– Ты имеешь власть над людьми. Заставляешь не слушать - видеть. Видеть то, что захочешь ты. И помнить увиденное. Потому тебя любят и ненавидят, а остальных стихотворцев лишь хвалят и порицают. Ты словом так попадаешь в цель, как иной не ударит кинжалом. И можешь, как никто другой, погрузить в сокровенное… Не
Серый заметно взволновался. Даже щеки окрасились слабым румянцем.
Вот ведь, у него тоже есть уязвимые места.
– Не знаю, есть ли еще носители дара, подобного твоему. Но не среди стихотворцев. Поэтому мне нужен Вольный Ветер, и только он.
– И поэтому ты не оставил мне выбора.
– "Кто может вольный ветер привязать…" Это ведь твои слова?
– Слова не мои, но я люблю их.
– У меня преимущество перед теми, кто до сих пор пытался это сделать.
– У них тоже были свои преимущества. Тогда я был молод. А теперь стар, и с каждым днем все старше.
– Я рассчитываю не на страх. И не на силу. Но без нее к Вольному Ветру не подобраться. Он слишком усердно цепляется за свою свободу, чтобы отнестись к моему замыслу со всем вниманием, приличным случаю. Пришлось использовать сеть.
– Ловить сетью ветер - пустая трата времени.
– Ветру пора бы перестать дуть без толку. Без направления, куда попало.
– Ветры не дуют, куда им указывают перстом.
– И тем наносят много бед, не так ли?
– И тем не менее. Такие уж они есть.
– Неужели? Разве не все совершается по воле Нимоа?
Ветер усмехнулся. Серому все же удалось поймать его на слове.
– Ты что же, решил уподобиться Нимоа?
– А ты равняешь себя с истинным ветром?
Теперь усмехнулись оба.
– Всю жизнь ты довольствовался крохами, хотя мог бы иметь всю землю. Стоит лишь рот открыть - и ты делаешь с людьми все, что пожелаешь. Ты ведь каждодневно зришь, как твои истории сообразно твоему же желанию выворачивают привычный для них мир? Чем не чародейство? Чем не "чародейский голос", плетущий сеть вокруг них? Хочешь ты того или нет, но это власть, Вольный Ветер. Власть, которой ты желал, иначе нашел бы другую Жемчужину. Власть, которую ты так и не сумел использовать как должно. Та власть, что можно употребить и во благо тоже.
– Я не способен употребить власть. Куда бы то ни было. Это не мое дело - я стихотворец.
– Ты творишь не стихи - их мир. Ты уже ее используешь, походя, каждый день. И так же неразумно, как настоящий ветер, дующий без цели.
Ветер вздохнул.
– Признаю: ты многократно удивил меня сегодня, хотя, казалось бы, на склоне жизни уже удивляться нечему. Я бесконечно устал, и потому спрошу в последний раз. Так что же ты от меня хочешь?
– О, я не стану утомлять усталый разум. Я терпелив, когда дела того требуют. Почти все уже сказано, осталось главное. Но тебе не стоит попусту гадать, лучше отдохни до завтра.
Он
Галерея оборвалась, свернули на узенькую лестницу, извивавшуюся в камне наподобие винтовой. Тут пришлось почти что о стены тереться, ноги то и дело цеплялись за неровные, выщербленные ступеньки. Стихотворец все время оступался с непривычки. И хуже всего - сверху еще и шаги послышались: кто-то спускался, а разминуться здесь непросто. Служитель, поднимавшийся перед Ветром, окликнул невидимых встречных, сверху отозвались. На предложение вернуться и дать дорогу с вызовом ответили тем же.
Первый сторож обернулся к своим приятелям за спиной у Ветра.
– Это Кальтир, - проворчал с досадой.
– Этот ни за что не уступит, - в тон пробурчали сзади.
– Скорей удавится…
– Больно много из себя мнить стал, - услышал Ветер едва слышный неприязненный шепот третьего. И уже обычно, с хрипотцой: - Так это нам уступать, что ли? Мы уже четверти три одолели, не меньше…
Должно быть, этот Кальтир приближен к особе Серого вопреки другим достойным столь высокой чести - очень уж его тут недолюбливают.
– С места не тронемся!
– крикнул первый служитель.
– Хочешь пройти - пожалуй! Если сможешь, - он хмыкнул.
Вскоре Ветер понял, к чему эта явная насмешка. Препятствий, конечно же, его стражи чинить не собирались, однако строптивец оказался человеком такого мощного сложения, что ему и без того нелегко приходилось. Они и сами почти что упирались головою в камень, он же пробирался здесь согнувшись.
– Ладно, - пробурчал он, примериваясь, - просочимся как-нибудь. Давай, - сквозь зубы бросил он своим спутникам, скрытым пока что от Ветра.
И под едва заметное удовлетворение своих недоброжелателей решительно полез бочком с досадливым шипением, гримасами и прочими признаками крайнего неудобства. Несколько ступеней здоровяк одолел без особых помех, но рядом с Ветром он изрядно запнулся и чуть не сверзился, увлекая за собой еще кого-нибудь. Стихотворца тут же опасливо ухватили за кадамч, прижали к стене, хотя он и сам туда усердно вжимался. Кальтиру с преувеличенной заботой пожелали не переломать тут часом обе ноги. Место опасное, если что - катиться можно до самого низа без остановки. Вот был же случай в прошлом году…
Не в силах больше сдерживаться, Ветер усмехнулся.
– Давай, чего стал!
– досадливо рявкнул Кальтир в гулкое лестничное чрево.
Улыбка застыла на губах, когда спутник Кальтира принялся протискиваться вслед за своим провожатым. Следующим оказался Илча. Они заметили друг друга одновременно, и оба отвели взгляд. Потом, спохватившись, встретились вновь.
Как будто со вчерашнего дня прошло еще два летних срока. Вчера Илча глядел сбитым с толку, совсем потерянным, сегодня Ветра явственно обожгло новой злостью. Здешний хозяин все делает быстро и точно - независимо от воли человека.