Жемчужина моей коллекции
Шрифт:
– А слышишь?
И тут губы раздвинулись и слабый голос выдохнул: "Да".
– Тебя звать, Соня?
Она не ответила. Ее глаза оторвались от меня и начали изучать углы комнаты.
– Где я?
– У меня в квартире.
– А где мама?
– У себя дома.
– А Сережа?
– Наверно у себя тоже.
Эти вопросы совсем ее обессилели и по ее подергиванию глаз, я понял, что она опять заснет.
– Э... Нет. Сначала выпей. Поешь хоть немного.
Я бесцеремонно хватаю ее за плечи, чуть приподнимаю и облокотив на себя, подношу стакан с бульоном
СУББОТА, 17 АВГУСТА
Сегодня суббота. На работу идти не надо. Я встаю с дивана и иду в спальную комнату, подхожу к кровати. Большие черные глаза Сони смотрят на меня.
– Давно проснулась?
– Мне хочется в туалет.
– Это мы запросто.
Я беру ее в охапку и вместе с одеялом несу в туалет. Там прислонив к бачку, спрашиваю.
– Усидишь?
– Усижу.
Тогда выхожу и жду у двери. Через три минуты голос.
– Унеси меня от сюда.
Я подхватываю ее и несу опять на кровать. Там, приподняв подушки, помещаю в полу сидячее положение. На куне разогреваю завтрак и несу поднос в комнату.
– Тебя как звать?
– спрашивает она.
– Василий. Сейчас немного поешь, тебе надо восстанавливать силы.
– А что со мной было? Почему я здесь?
Что же ей сказать?
– Ты заболела... Твоя мама и родственники подумали...
Я споткнулся и мучительно искал умную фразу, что бы сразу не ошарашить Соню.
– Со мной произошло что то ужасное?
– И да, и нет. Ты заболела..., во общем заснула и все посчитали, что ты умерла...
– Умерла???
– Да, умерла.
– Что же было потом?
– Ничего. Что может быть хорошего в этом случае. Тебя похоронили.
Ужас искривил ее милое личико. Я испугался. Только бы не тронулась умом.
– Ты меня откопал?
У нее что, стальные нервы. Я считал, что идеальные нервы только у Толи, а тут еще у этой женщины... есть.
– Да. Давай поедим. Я тебе здесь сделал кашку.
Теперь надо заткнуть ей рот. Беру ложечку и подношу к ее губам.
– Я сама.
Ее рука медленно поднимается и перехватывает ложку. Я смотрю, как она делает первый глоток и успокаиваюсь. Будет есть. Подношу тарелку поближе. Соня машинально съедает все. Теперь стакан чая. Все в порядке. Бесцеремонно вытираю ей рот уголком простыни. Она с изумлением глядит на меня.
Я занимаюсь своим делом, разбираю каталоги, ища Неаполитанский орден Орла.
– Включи телевизор, - раздается голос с кровати.
Иду к бельевому шкафу. Достаю свою футболку, рубашку и трусы, потом подхожу к Соне. Сажаю ее, скидываю одеяла и простыни, оголив полностью, одеваю одежду. Она не произнесла ни слова, только расширив глаза, сверлила меня ошеломленным взглядом. Закутываю ее одеялом и переношу на диван, там поудобней разместив на подушки, подключаю первую программу телевиденья. И опять у каталогов, где же здесь орден Орла?
Я его нашел и ахнул. На картинке, на
Классическую операцию, как украсть орден Победы, разработал мой отец. По нашим дурацким законам, алмазные ордена после смерти владельца сдаются в Гохран. Буквально на следующий день, после похорон известного маршала, мы с отцом явились к вдове. Я был одет милиционером и держал для фасона кожаный портфель со специальным устройством для опечатывания. Отец наклеил усы, натянул парик и в блюдечках очках, предъявил жене маршала документ, что он работник Гохрана.
– Что вам надо?
– спросила безутешная вдова.
– Я принес постановление правительства, о передаче ордена Победы вашего мужа в Гохран.
Тут отец вытащил где то перепечатанное постановление.
– Леша, Леша, - завыла вдова, - здесь пришли за орденом.
Из соседней комнаты в пижаме вышел холеный молодой человек. Он небрежно взглянул на постановление.
– Ну если надо, так и отдай.
– Господи, за что же нам такие несчастья, - завыла женщина.
– Вы извините, я сейчас.
Молодой человек ушел в комнаты и вскоре явился с коробочкой ордена и лентой. Отец не торопясь взял, открыл коробочку, посмотрел номер.
– Да, он. Вот распишитесь на квитанциях, что сдали орден под таким номером.
– Мама, распишись ты, - просит молодой человек.
Вдова расписывается.
– Один экземпляр квитанции вам, другой в дело. Сержант, - обращается отец ко мне, - примите ценности.
Он передает мне коробочку с лентой. Я запихиваю все в портфель. Потом вдавливаю две нитки в пластилин и, вытащив из кармана печать, выдавливаю на пластилиновой поверхности герб Советского Союза.
– Вы уж извините нас, - говорит отец.
– Сами понимаете...
– Ничего, ничего, - говорит Леша, провожая нас до двери.
– Мне хочется есть, - раздается с дивана.
– Сейчас поедим.
Складываю каталоги и иду на кухню. Хорошо хоть Инка все приготовила и не надо ничего делать. Я подогреваю кастрюли, раскидываю на столе тарелки.
– Ты сидеть можешь?
– кричу через коридор.
– Наверно могу.
Возвращаюсь в комнату, подбираю с дивана еще вялое тело и тащу на кухню. Там усаживаю на стул и подвигаю к столу. Она ест аккуратно, не торопясь.
– Ты всегда такой?
– Какой?
– Молчаливый.
– Тебе скучно?
– Мне хочется услышать человеческий голос.
– Ты только что слышала его по телевизору.
Она опять миниатюрно пережевывает пищу.
– Значит я спала неделю?
– Не знаю, может и неделю. В институте Бехтерева есть человек, который спит несколько лет.
– Я хочу видеть маму.
Наверно у ее матери будет шок, когда она увидит дочь, а потом, как дочь объяснит матери, почему она жива и кто ее вытащил из могилы? Милиция копать начнет и нам с Толей будет крышка.