Жемчужина моей коллекции
Шрифт:
– Значит вы объективные, серьезные товарищи? Как вы вынесли мне порицание за пьянку, не поговорив со мной?
Лена опять краснеет.
– Вы отказались прийти. Вот мы и...
– Когда заседание?
– Сегодня, после работы.
– Сегодня не могу, занят.
– Василий Денисович, это не серьезно. Решается ваша судьба, ваше будущее.
– Скажите, Лена, у вас есть личная жизнь. Вы хоть когда-нибудь целовали молодого человека и не думали в это время о комсомоле?
–
– Вот. И у меня есть личное дело. Так что, сегодня не могу.
– Мне очень жаль.
– Идите Леночка, вам шлепать заключения без присутствия обвиняемых не впервой. Так что напишите что-нибудь.
– Вы, несерьезный человек.
– А вы, бездушная мумия, набитая ватой.
– Вы..., вы...
Она отскочила и быстро пошла. Ну вот, сорвался. Не видать мне зама, как своих ушей.
Перед обедом заскакиваю в фотолабораторию. Старый пенсионер дядя Коля через очки, смотрит на меня.
– Что произошло, Вася?
– Дядя Коля, сделай мне фотографии для паспорта. Тут моя сестра приехала, ей новый паспорт нужен.
– И чего все ко мне, да ко мне? В городе скоро ателье прекратят работать.
– Дядя Коля, мне нужно сегодня в паспортный стол. Ты же знаешь, они вечерами работают два раза в неделю.
– Вот прицепился. Черт с тобой, давай пленку. Бутылку с тебя.
– Сделаю.
– Приходи в конце дня. Нашлепаю шесть штук.
Дарья Ивановна, наша паспортистка, еще не может придти в себя от вчерашнего запоя.
– Чего надо?
– с тоской спрашивает она меня.
– Нужен паспорт и прописка на мою сестру.
– Это еще что?
– С деревни приехала, там паспорт не выдали, сами знаете деревенским не дают, а ей уже 18 лет. Ни на работу, ни на учебу, никуда не устроиться.
– Пусть возвращается и добывает паспорт там.
– Дарья Ивановна, вспомните моего отца, разве он не был благодарен за каждый ваш хороший поступок...
Она насторожилась.
– Надо сделать, - подчеркиваю я.
– Пять тысяч, а бутылочку сейчас...
– Это запросто.
Я не стал торговаться, хотя сумма весьма приличная, вытаскиваю деньги и отсчитываю пять тысяч рублей, потом, из сумки достаю бутылку "московской". При виде ее она оживает.
– Давай фотокарточки и данные.
Я вспоминаю, что я видел на могиле и диктую ей.
– Хорошо. Через две недели будет готово. Сам понимаешь, надо еще всех подмазать.
Дома дым коромыслом. Соня, вооружившись пылесосом, натянув респиратор и перчатки, расшвыряла все книги по полу.
– Что ты делаешь?
– Составляю каталог, - мычит респиратор.
– Марш на кухню.
– Чего ты раскомандовался?
–
Она стаскивает маску, перчатки и виновато говорит.
– Мне надо как то себя занять.
– Вот и займись. Поешь, а потом приведи себя в порядок.
– Я тебе не нравлюсь?
– Конечно нет. Щека грязная, локти грязные, кругом все раскидано. Хозяйка называется.
– Хозяйка?
– А кто же еще. Марш в ванну.
Она смеется.
– Вот так всегда. Сначала хозяйка, а потом марш...
Мы пообедали и уже вместе миролюбиво занялись книгами. Теперь их чищу я, Соня притирает сухой тряпочкой и записывает автора, название, год издания, если он, конечно, есть.
– Так где же ты нашел канцелярию?
– спрашивает Соня.
– На кладбище.
– Зачем обманываешь. Стащил из архива?
– Нет. Разве в архиве можно взять запрещенные книги, да еще в таком состоянии. Там на кладбище и прятали их.
– Ужас какой. А они дорого стоят?
– Наверно. Если бы оценить оружие, медали, ордена, я бы точно указал стоимость, а в этих делах нет. Конечно, есть букинисты и другие коллекционеры, которые смогут ответить на этот вопрос, придется в воскресение с ними поговорить.
– Воскресение... А вдруг, я там встречу знакомого. Как мне вести себя?
– Так и веди. Говори, что обознались. Но я думаю, что тебя никто не узнает. Мы тебя изменим и твою славную мордашку переделаем.
– М... м... м..., - почему то мычит Соня.
СУББОТА, 24 АВГУСТА
Похоже Соня решила меня действительно разорить. В каждом магазине, она покупает неимоверное количество вещей. Задние сидение машины забито свертками, коробками, пакетиками колготок, а то и просто платьями, плащами. Когда мы это привозим домой, она тут же все разложила по стульям, кроватям и полу.
– Вася, я буду примерять, а ты мне скажешь, хорошо или плохо.
– Вот тебе раз, ты что покупала и то, и другое?
– Я покупала, то что мне нравилось.
Начался дом моделей. Платья, нижнее белье, плащи, пальто, сапоги и туфли на ней сидели хорошо и надо отдать должное, она имела вкус.
Пока Соня готовит обед, я разбираю и полирую ордена генерала Ушакова. Почти все они у меня есть, кроме одного. Шпага сохранилась великолепно, на лезвии ни грамма ржавчины, а кость, шикарной ручки, чуть пожелтела. Камни сохранили свою прелесть.
После обеда, отвожу Соню в парикмахерскую и прошу только не укорачивать волосы. Она сделала пышную прическу, но все равно волосы чуть-чуть укоротила.
Только мы приехали в свою квартиру, как раздался телефонный звонок.
– Але... Василий Денисович? Это я Андрей.