Жемчужина Зорро
Шрифт:
И тем не менее он исчез из гасиенды в промежуток времени, составлявший около семи-восьми минут. В три часа ночи Изабелла ушла из спальни, унося пустые тарелки, а в три часа восемь минут вернулась обратно с водой. Этого времени ему оказалось достаточно, чтобы испариться. Этот термин применил сам дон Алехандро, махнув рукой в знак окончания обсуждения.
Именно испариться, потому что ходить Зорро не мог. А даже если и предположить, что он прятался в тени одной комнаты, потом другой и так до тех пор, пока не дождался, когда Рикардо, услышав о его исчезновении, покинет свой пост, чтобы дальше выйти через главную дверь, пройти по саду, каким-то невероятным способом перелезть через закрытые ворота и, несомненно, превратиться в невидимку, чтобы
Буравя один другого насквозь подозрительными взглядами, словно пытаясь найти на чьих-нибудь плечах отпечатки рук Зорро, обитатели двух гасиенд дошли до того, что неосознанно начали строить друг другу всевозможные логические ловушки, чтобы поймать кого-нибудь на несовпадениях в показаниях.
Больше всех досталось несчастному Линаресу, у которого не было алиби на те несколько минут, когда Изабелла ушла на кухню к Керолайн с пустой посудой и оставила его одного в главном зале. Кроме того, Рикардо был единственным на тот момент представителем в доме, физически способным поднять Зорро с постели. Но главным аргументом являлось то, что он, "проведя бок-о-бок с Зорро столько времени, несомненно, установил с ним крепкие дружеские отношения и, как следствие, мог выполнить его просьбу и помочь скрыться". И никакие заверения Рикардо о том, что даже он в одиночку не смог бы протащить на себе Зорро по лестнице, потом по гасиенде, далее по всему саду и тем более через забор незамеченным двадцатью шестью охранниками всего за четыре минуты, чтобы потом, вернувшись на свой пост, не задыхаясь и не падая, продолжить наблюдение с невозмутимым лицом, не имели никакого воздействия.
Керолайн уже даже намеревалась определить Рикардо в тайные сообщники дона Диего, который "тоже провел с Зорро наедине много времени в лазарете, спасая его жизнь, а следовательно мог подсознательно установить с ним доверительные отношения", но, к сожалению, столкнулась с проблемой отсутствия дона Диего в гасиенде в ту ночь. Губернатору накануне пришло послание из Ла Пас с информацией о внеплановом заседании, и дон Диего был вынужден в тот же день ехать в отдаленное поселение вместо отца. И это, пожалуй, было единственным, что спасло его от подозрительного прищура Кери, которая тем не менее не преминула предположить, что дон Диего по заранее оговоренному с Рикардо плану мог вернуться домой ночью, осуществить коварное похищение Зорро из его же спальни, – в этом месте Керолайн акцентированно поднимала кверху указательный пальчик, как бы пытаясь обратить внимание на нахождение Зорро именно в спальне дона Диего, – и ехать дальше по делам. Несмелые попытки Линареса напомнить, что дата и время прихода Зорро в сознание были непрогнозируемы, а значит, невозможны любые заранее спланированные действия как таковые, отметались презрительным фырканьем и упрямым складыванием тонких ручек на яростно вздымавшейся груди.
Изабелла, надо сказать, тоже чуть не попала под огонь, спасшись только тем, что при ее комплекции одну руку Зорро она и то подняла бы с трудом. И все же это "совсем не мешало ей открыть окно пошире, помочь связать веревки из простыней и отвлечь охрану каким-нибудь незамысловатым способом, например, киданием маленьких камешков в противоположные стороны, пока Зорро добирался до тени деревьев". Лежачее состояние молодого человека при этом Керолайн совершенно не смущало.
Таким образом, от маленькой фрейлины досталось всем, кроме губернатора и его заместителя, на которых она, впрочем, также бросала многозначительные молчаливые взгляды, словно напоминая, что они "ушли в свои кабинеты незадолго до исчезновения Зорро и все это время оставались без наблюдения".
Дон Антонио и его сын только неслышно издавали вздохи облегчения и расслабляли
В итоге за два дня были перебраны и перепроверены все возможные способы побега, однако ни один из них не был возможным ни с какой точки зрения. Но даже столь серьезные заявления Керолайн о ее подозрениях в адрес всех обитателей гасиенды не только не встречали понятного возмущения, но и, напротив, поддерживались со всем мыслимым азартом. И дело было не в том, что члены дома губернатора на полном серьезе подозревали кого-то в сговоре с Зорро, а в том, что, положа руку на сердце, у них до сих пор зуб на зуб не попадал от осознания того, что Зорро просто растворился в воздухе всего в паре шагов от них самих.
Все рассказы о его сверхчеловеческих способностях, которыми полнилась Калифорния и в которые представители дома губернатора и сами верили в силу непреодолимой тяги человеческого разума к необъяснимым явлениям, за последнее время их столь тесного общения вроде бы выцвели и приобрели оттенок вымысла, поскольку они лично убедились в том, что Зорро ходил по земле, ел, пил, уставал, мог быть подвержен ранениям и обладал кровью красного цвета. Как вдруг… он словно провалился сквозь землю, будучи окруженным со всех сторон примерно сорока парами глаз.
Фразу "провалился сквозь землю", правда, никто не решился произнести вслух, заменив ее менее страшной "растворился в воздухе", однако дон Рафаэль несколько раз негромко, но отчетливо предлагал "на всякий случай вызвать падре и освятить спальню дона Диего, а лучше – всю гасиенду и прилегающую территорию".
Поэтому дом губернатора, хоть и умело создавая видимость снисхождения к девичьим страхам фрейлины, но на деле полностью разделяя ее состояние, цеплялся за любое, даже самое нелепое ее подозрение, чтобы по ночам иметь возможность засыпать без зажженного света и открытых настежь дверей. Девушки же с самого первого дня поспешили перебраться в гасиенду Линарес и до сих пор спали в одной кровати, с трепетом представляя, как дон Алехандро каждую ночь оставался в компании только лишь немногочисленной прислуги, проживавшей в подсобных помещениях вдалеке от основных спален.
Именно по этой причине обсуждение исчезновения Зорро и свелось за два дня ко всеобщему молчанию. Новых идей уже появиться не могло, а отрицание старых только вело к неприятному ощущению озноба на спине.
И все же, несмотря на все ужасы разгулявшейся фантазии, Изабелла отчетливо понимала, что Зорро постарался уменьшить их переживания настолько, насколько в сложившейся ситуации это было возможно. Ведь исчезни он, никому не сообщив о том, что пришел в себя, они бы все просто сошли с ума, утвердившись в мысли, что его забрала сама Преисподняя. А если бы после такого фокуса он еще и предстал перед их глазами через некоторое время… Изабелла каждый раз передергивалась от этой мысли, одновременно представляя картину, на которой они сжигают проклятый дом и в срочном порядке переезжают на другое место.
Но он так не поступил. Вместо этого он успокоил все население гасиенды и наблюдавших его врачей, показав, что жив и идет на поправку, и попрал при этом даже факт прилюдной демонстрации собственной слабости.
– Интересный был тот моряк, да? – донесся издалека голос Керолайн.
– Что? – вздрогнула Изабелла.
– Ну тот мужчина. Он же точно моряк: хромает, ходит вразвалку. Как из книги про пиратов. И чем не прямое доказательство связи Зорро с Лукардом? – довольно хмыкнула Керолайн, но тут же ойкнула и захлопнула себе рот.