Жемчужина Зорро
Шрифт:
– Рикардо, – почти неслышно позвала Изабелла брата уже на пороге.
Он замедлил движение, но продолжил оставаться к ним спиной.
– Что?
– Там есть что-то новое?
Тяжелое молчание в который раз опоясало пространство главного зала.
– Нет, – произнес Линарес и, так и не обернувшись, исчез в дверном проеме.
Нет…
Какое страшное слово. Такое короткое и такое уничтожающее.
Нет…
Он так и не пришел в себя…
Керолайн заерзала под пледом, не в силах выносить давящей тишины, и наконец поднялась над подушкой.
– Ты куда встала? – вздрогнула Изабелла.
– Не могу больше. Надо на улицу.
–
– А тебе, можно подумать, он этого не сказал, – вяло огрызнулась Кери, свешивая ноги с кушетки и разглаживая легкую ночную накидку.
– У меня было не такое сильное отравление.
– А меня до этого не скидывали со скалы вверх тормашками.
Девушки снова замолчали.
– Ладно, пойдем на улицу, – сдалась Изабелла.
Подруги захватили пледы и неслышно удалились под покров освежающей зелени. Теперь они могли гулять, где им вздумается. Днем или ночью. Вдвоем или по одной.
Все закончилось. Пусть и на время, но это было так.
А даже если бы и нет, вокруг гасиенды все равно без устали ходила личная охрана губернатора и крепостные стражники, определенные на новое место не принимающим никаких возражений сэром Генри.
Девушки сели на качели, обвитые цветущим плющом, и впали каждая в собственное забытье. Керолайн с ногами забралась на мягкое сиденье из подушек и, укутавшись в плед, уютно уткнулась в плечо подруги. Изабелла же прислонила голову к ножке прохладной белой арки и перевела отяжелевший взгляд на окно комнаты дона Диего.
По всеобщему решению, учитывающему наиболее весомые в данном вопросе показания врачей, да и очень настоятельные рекомендации самого дона Диего, в качестве нового лазарета была определена именно его спальня. Она единственная из всех помещений в обеих гасиендах отвечала всем необходимым условиям: тишиной за окнами, выходящими в сад, расположением относительно других комнат, уровнем освещенности и проходимости воздуха. О том, чтобы рассмотреть еще чей-то дом, помещение в крепости или госпиталь Эль Пуэбло, губернатор и дон Ластиньо никому не дали даже заикнуться. Комната Зорро могла быть выбрана только в одной из двух гасиенд во всей Калифорнии. И в ее окнах вот уже вторые сутки было темно и тихо…
Шарлотта не обманывала. Изабелла увидела это в ее глазах. Служанка ее сестры действительно держала в руках противоядие. Это моментально подтвердил и дон Диего как только попробовал его на вкус и провел все доступные в сложившихся условиях исследования.
Впрочем, он и без того уже начинал догадываться о причинах столь стремительно исчезавшего пульса и дыхания. Зорро был слишком силен. Мускулатура его тела представляла собой живую броню, и длины лезвий кортиков, хоть и впившихся в его спину по самые рукоятки, не должно было хватить, чтобы смертельно задеть внутренние органы. Но они стали проводниками для яда, оказавшегося введенным в его тело напрямую и, следовательно, влившимся в кровь в первую же секунду.
Изабелла помнила, как выхватила флакон и метнулась к двери. Вслед за ней сразу же бросилось несколько человек.
Словам Шарлотты не поверил ни один из девяти окружавших ее человек, и единственной мыслью, которую вызвало ее обращение к Изабелле, была твердая уверенность в том, что Фиона подослала свою служанку с намерением умертвить Зорро ядом или иным способом, если к тому моменту он все еще будет жив.
Однако остановить принцессу Британии, держащую в своих руках спасение для столь дорогой для нее жизни, не смог никто.
Спасительного раствора
Дон Диего ни у кого не спрашивал разрешения на привлечение Шарлотты к помощи. Поняв, что она принесла противоядие, молодой человек быстро вышел из лазарета и забрал ее с собой. Внутри он сразу же приказал ей подготовить несколько повязок из имеющихся в их распоряжении тканей. Они уже не были ему нужны, но отточенные действия Шарлотты в первый же миг дали ему понять, что рядом с ним стоял опытный медик.
Никто не мог сказать, что происходило за завешанными окнами небольшой деревянной постройки. Слух об отравленных ножах распространился по волнующимся массам незамедлительно, хотя дом губернатора и советники сопротивлялись этому и опровергали подобные настроения всеми мыслимыми способами.
Сдерживать напор толпы, доведенной до предела слухами и неподтвержденными догадками, становилось уже совсем невозможно, а новые экипажи все прибывали и прибывали. За эту четверть часа дом губернатора и все его союзники постарели, кажется, на несколько лет. Их окружили плотной стеной и безостановочно засыпали вопросами, на которые они еще не выработали лаконичного и единого для всех ответа. У губернатора и сэра Генри до сих пор не представилось случая хотя бы в общих чертах обрисовать друг другу свои мысли. Все, что было связано с Фионой и Изабеллой, так и оставалось лишь на уровне взглядов и едва уловимых жестов. Тем не менее они почти единовременно и независимо друг от друга распорядились выставить вокруг крепостных карет – коих в конечном счете приехало четыре и в одной из которых до сих пор оставалась Фиона, – шестерых стражей гарнизона. И эта мера оказалась очень своевременной, потому что, не получив ответа с одной стороны, бушующие массы сразу же перенаправили свой взор в другую.
Сеньора Розалинда Варгас появилась ровно через пятнадцать минут, после того как об этом было объявлено, и если бы она задержалась в начале заполоненной людьми поляне хоть на мгновение, ее, наверное, перенесли бы на противоположный конец на руках вместе с лошадьми и экипажем. Но она не теряла ни секунды.
Позже Изабелла узнала, что к тому моменту, как сеньора Розалинда скрылась за деревянной дверью, дон Диего и Шарлотта уже ввели противоядие и осуществили все возможные приготовления для непосредственного врачебного вмешательства; но в тот момент, когда дон Диего выглянул из окна и тихо передал дону Антонио, что у Зорро стал прослушиваться пульс ровно через минуту после появления врача, сеньору Розалинду стали без приукрас считать посланницей с небес.
Изабелла узнала об этом от дона Рафаэля, который, лишь только получив столь важную информацию, сразу же бросился к экипажу с решетчатыми окнами.
Девушка не поняла, как снова оказалась в той же карете. Она очень хорошо помнила, как, выслушав Шарлотту, прорвалась в лазарет и отдала дону Диего противоядие. А потом увидела через его плечо три черных рукоятки в запекшейся крови на загорелой коже и очнулась в темноте на мягком сиденье. Она однозначно не упала в обморок, потому что слышала голос Рикардо и ощущала его руки, однако путь от лазарета до экипажа остался для нее несуществующим.