Жемчужница
Шрифт:
Подвела, сорвавшись в это идиотское плавание, в котором попалась как дура этим выкормышам морской ведьмы, отойдя от Тики всего-то на пару метров.
А ее ведь предупреждали… Сколько раз ее уже предупреждали. Ее предупреждали братья и сестры еще когда были живы — говорили, что люди по большей части мерзкие, и если ты встретила белодухого — держись за него, держись, родная, и не отпускай, потому что остальные убьют тебя, позавидовав. Ее предупреждал отец, едва не обезумевший от горя после гибели своих детей и наследников и не просто, не просто так заперший
Ее даже Тики предупреждал стоило ей только на корабль к нему попасть!
А она все равно сделала все по-своему. Она всегда делала все по-своему — и всегда платила за свои ошибки.
Роц перебрался на другую сторону, специально потираясь о чешую набухшей плотью, пока что (пока что, о манта) спрятанной за плотной тканью штанов, и похабно улыбаясь прямо ей в лицо, явно любуясь в кровь искусанными губами и злобным прищуром, и вонзил нож в основание второго плавника, вызвав пронзительный постыдный крик, полный боли и мольбы.
Хватитхватитхватит.
— Тики! — вырвалось из неё быстрее, чем она смогла понять, и Шан, крепко держащий её хвост, чтобы тот не дёргался, лукаво и сально усмехнулся, протягивая свои мерзкие ладони к её животу, грубо щипая кожу под грудью, выкручивая соски и гладягладягладя тонкую нежную плоть под бедренными кружевными плавниками.
— Не спасёт тебя твой Тики, — криво заулыбался он, и Алана распахнула глаза, судорожно вдыхая и заставляя себя успокоиться, отвлечься от того, как нож издевательски медленно отрезает её последний хвостовой плавник, заставляя успокоиться и отстраниться от боли и горечи, от ненависти и страха.
Бесполезно.
Никто не придет.
И отстраниться — совершенно не получалось.
Шан надавил на плоть под ее бедренными плавниками пальцами и наклонился, прикусывая ее сосок и хватая за руку — положил ладонь на свой член поверх брюк и нажал, как будто хотел, чтобы она погладила.
Девушка запрокинула голову и сильно сжала бугор на его штанах, жалея о том, что у нее не такие длинные ногти, как у многих других русалок — она пропорола бы ткань и оторвала орган этого ублюдка.
Рыжий похабно расхохотался и укусил ее за сосок сильнее, наваливаясь и проникая в нее пальцами.
Алана ощутила, как слезы все-таки обожгли щеки, и закричала в голос, чувствуя, как комок в горле не дает нормально дышать, задыхаясь и всхлипывая.
— Тики!.. Тики, ну где же ты!.. Ты же… ообещал…
Роц расхохотался, гладя ее по ране на хвосте с другой стороны, и тоже наклонился к ее груди. Лизнул, прикусил, рождая в девушке новую волну истомы и отвращения, и отстранился.
— Переворачивай ее на спину — отрежем спинной плавник и ее можно брать, — велел он Шану. — Смотри какая хорошая сучка, ее можно всю ночь иметь и не устанешь от такой красоты-то.
— И как этот Тики еще целкой-то ее оставил? — хохотнул в ответ рыжий, снова щипая Алану за сосок и подтягиваясь вверх. — Аж терпения нет, погоди…
Он придержал ее за подбородок, ловя полный ужаса и ненависти взгляд, и скользнул языком в приоткрытый рот, перекрывая доступ к дыханию.
Алана
Алана выплюнула язык, чувствуя злое удовлетворение, и Роц, досадливо цокнув, пожурил болезненно верещащего Шана, изо рта которого обильным ручьём лилась кровь, для управления которой девушка была слишком напугана и парализована происходящим:
— Ты что, клыков этой шлюхи не видел? Я же сразу тебе сказал, что целовать себе дороже.
Шан заорал что-то неразборчивое, выхватывая из рук товарища нож, и, гневно сверкнув глазами, вонзил лезвие в хвост — она закричала, крепко зажмурившись и задёргавшись в безотчётной попытке спастись, и Роц грубо перевернул её на живот (выворачивая ей руки и плечи), сразу же опасливо сжимая спинной плавник.
— Ну ничего, дорогуша, — сладко пропел он, — сейчас ты за всё заплатишь.
И — пырнул ножом рядом с позвоночником.
И Алана, уже устав себя сдерживать, истошно завопила, скорчившись и зажмурившись так сильно, что перед глазами заплавали красные и зелёные круги.
Роц резал спинной плавник с издевательской медлительностью, и она плакала. Все-таки плакала, раздираемая на части собственной глупостью и ущербностью. Ненормальная русалка — может, прав был Говард, и стоило просто перебить всех людей как мелких мальков?
Шан, по-прежнему содрогаясь от боли, резко цапнул еще не отрезанный до конца плавник и дернул его на себя, обрывая и оставляя на спине у Аланы клочок тонкой сияющей серебристой кожицы.
— Потом промоем их и подсушим, — деловито решил Роц, отбрасывая ножик и седлая ее. Нажал на спину, придавил грудью к полу, заставив проехаться сосками по доскам и, кажется загнать под кожу пару заноз, и хмыкнул. — Знаешь, самое время попробовать русалку просто из мести и отрезать ей бедренные плавники до того, как они сами отпадут, — поделился со своим сообщником он и шлепнул ее по хвосту сзади, заставив беспомощно всхлипнуть и снова дернуться.
Конечно же, бесполезно.
Алана зажмурилась, не желая видеть больше их лиц, и зашипела, потому что от вогнанных заноз щипало грудь и живот.
Шан шагнул к ней, явно горя желанием отыграться за свой язык — и тут дверь распахнулась настежь, удавшись ручкой об стену и едва не слетев с петель. По помещению пронесся порыв ураганного ветра, и девушка, не веря, неверяневеряневеря, что все-таки докричалась, вскинула голову.
Тики стоял на пороге, широко расставив ноги и угрожающе наклонив голову, и сверкал на отвлекшихся охотников золотыми глазами из-под встрепанной челки. И был, кажется, очень зол.