Жена башмачника
Шрифт:
– Все, что тебе было нужно, как и любой девушке, – верная подруга. Кто-то, с кем можно поговорить, с кем все делить пополам, с кем начать действовать. И ты тоже стала для меня такой подругой.
– И надеюсь, такой и останусь.
– Пока существуют телефоны, – рассмеялась Лаура.
Анжела Латини вышла с урока композиции и направилась выпить кофе. Устроившись в «Автомате» у окна, она открыла блокнот. Длинные темные волосы девушки были перехвачены сзади шелковым шарфом. Она подоткнула под себя длинную юбку и застегнула джемпер.
– Ты сегодня была великолепна! – объявила она Анжеле, сходив за пирожными. – Лучше, чем когда-либо.
– Спасибо. Выложилась по полной. Мне нужно письмо от профессора Типтона, чтобы поехать на стажировку в Ла Скала.
– Ты уже рассказала своей тете?
– Когда она поймет, что я не вернусь в Миннесоту, это станет для нее серьезным ударом.
– Тем более, чем раньше ты ей скажешь, тем лучше.
– Я хочу увидеть отца и братьев.
Анжела все еще не могла спокойно думать о Паппине. Порой она размышляла, а сможет ли она всегда двигаться только вперед, и не раз случались минуты, когда ее одолевали сомнения. Талант Анжелы был врожденным, природным, она ценила его как данность, но не считала, что обязана его развивать. Она любила петь, но с радостью обменяла бы талант на возвращение матери. Ценца вложила всю себя, чтобы сделать девочку счастливой, и в результате Анжела выросла с острым пониманием, что счастье есть цель жизни и все должны быть счастливы.
– Так когда ты ей скажешь?
– Когда ее сын вернется домой.
– У нее есть сын? И он не женат? – Фрэнсис аж приподнялась на стуле.
– У него с детства есть подружка. Он такой красивый! И старше меня.
– Мне нравятся парни постарше.
– По-моему, тебе нравятся абсолютно все! И постарше, и помладше.
– Если только они евреи.
– Тут не повезло – он-то католик.
– Я не прочь изменить правилам, в отличие от моих родителей. Это даже забавно! – Фрэнсис рассмеялась. – И где он?
– Где-то в Тихом океане, воюет.
Лицо Фрэнсис омрачилось. Многие знакомые мальчишки, ее соседи по Бруклину, ушли воевать. И немало из них сейчас тоже оказались где-то в южной части Тихого океана.
– Ох, Анжела… – тихо сказала Фрэнсис.
– Не продолжай. Я знаю. Он будет счастливцем, если вернется домой.
– Но ты не можешь посвятить жизнь тому, чтобы делать счастливыми других, включая твою названую тетушку. Тебе нужно воссоединиться с семьей.
– Знаю. – Анжела отпила кофе. – Но сначала я должна решить, что такое семья.
– А может, ты поступишь так, как каждый Шапиро, Розенштейн или Померанц поступает с начала времен? Просто создашь семью сама.
Лаура зажгла свечи в подсвечниках от Тиффани на каминной доске в гостиной своего пентхауса на Парк-авеню, оформленной в нежно-зеленых и бежевых тонах. Внизу, будто маленькие факелы, мерцали городские огни, лишь оазис Центрального парка тонул в темноте. За годы, которые Чапины прожили в этой квартире, огни умножились. Ближайшие районы Манхэттена словно
Анжела, в шифоновом платье-рубашке, с распущенными длинными волосами, спускавшимися до талии, сидела перед туалетным столиком в комнате для гостей, где она жила с тех пор, как поступила в Джульярдскую школу.
Расчесав волосы, она подалась вперед и нанесла на губы бледно-розовую помаду. Анжела ослепляла настоящей южноитальянской красотой: карие глаза, волны черных локонов, хрупкость и плавность будто высеченного из мрамора тела.
В комнату заглянула Лаура, подошла к девушке и положила перед ней браслет.
Та, поблагодарив, надела его.
– Он прямо заиграл. Оставь его себе!
Глядя на отражение Анжелы, Лаура думала, что этой девушке свойственна та же естественная элегантность, какой Энца Раванелли отличалась от прочих, даже живя в трущобах Хобокена. Анжела была грациозна, она прекрасно говорила – открыто и мягко. Всегда готовая откликнуться на просьбу о помощи, но в нужных ситуациях упрямая и дерзкая. Ее вторая мать хорошо воспитала ее.
Анжела оказалась для Лауры настоящей усладой, во всех отношениях. Особенно теперь, когда Генри поступил в колледж. Тишина в доме уступила место музыке: Анжела репетировала за фортепьяно, распевала гаммы и отдельные фразы, оттачивая голос.
Взяв на себя роль Энцы, Лаура ходила к Анжеле в школу на репетиции и концерты, беседовала с профессорами, чтобы убедиться, что девочке уделяют нужное внимание.
Колин пристроил Анжелу в театр кассиршей, и у нее была возможность проходить на представления и за кулисы, поэтому она узнала во всех подробностях, что значит быть оперным певцом, каких усилий это стоит.
Лаура показала Анжеле мир, который девушка никогда бы не узнала, оставаясь в Миннесоте. Она брала Анжелу в походы по магазинам и на вечеринки для работников Мет, выводила в свет, чтобы девушка завела нужные знакомства, необходимые для будущего успеха.
Раздался звонок в дверь.
– Анжела, откроешь? – крикнула Лаура.
– Да, тетя Лаура, – отозвалась та.
Бросив последний взгляд в зеркало, пригладив волосы и поправив на груди кулон – жемчужину в виде капли, Анжела открыла дверь и увидела на пороге человека в военной форме. Миг – и она узнала Антонио. Сердце забилось быстрее. Смуглый, сильный, в белоснежной форме моряка – он смотрелся сногсшибательно.
– Я ищу миссис Чапин, – сказал Антонио, с интересом глядя на поразительно красивую девушку.
– Антонио! Не узнаешь?
Он удивленно прищурился:
– Анжела?
– Кто же еще?! – Она смело обняла его.
– И что с тобой случилось?
– Я выросла и поступила в Джульярд. А потом научилась брать высокие ноты.
– И это только начало изменений в твоей жизни! – Лаура уже спешила встретить Антонио.
– Тетя Лаура! – Антонио обнял ее.
– Добро пожаловать в Нью-Йорк, мой мальчик!
– Вы же не сказали маме, правда? – спросил Антонио.
– Сама могила! Но ты непременно должен позвонить ей. Прямо сейчас.