Жена чудовища

Сапункова Наталья

Она села на стул, расправив платье, взяла кофейник.

— Я разолью, вы позволите?

— Благодарю. Мне без сахара и сливок.

Она не спеша наполнила чашки, пригубила из своей. Эти простые действия помогали оттянуть разговор. или, может быть, вовсе его не начинать — по обстоятельствам. Иногда ведь можно ограничиться просто выпитым кофе.

А ведь ей было что ему сказать.

— Вас привело сюда любопытство? — спросил он.

— Конечно, милорд. Поймите правильно. Тьяна для меня — ребенок, которого я навсегда оставляю в чужом

доме. Любая мать беспокоилась бы. Я не мать, конечно, но люблю ее.

— Я тоже… — он замолчал.

— Что, милорд?..

— Вы меня удивили. Потому что при виде меня вообще не ужаснулись, или слишком умело это скрыли.

Тьяна испугалась… правда, я чуть не сбил ее с ног, помнится. Мы тогда очень неожиданно встретились.

Обычно людям требуется время ко мне привыкнуть.

— Когда-то в детстве Тьяна развлекалась тем, что рисовала ваши портреты.

— То есть?.. — лорд Валантен прищурился.

— Так получилось, что ей однажды рассказали о вас. Она любила придумывать всякое, много рисовала, и баловства ради пугала младших сестер вашими портретами. Утверждаю, что было чего пугаться. Зато, увидев вас теперь, она, скорее, могла решить, что вы чрезвычайно привлекательны, — она улыбнулась, — по правде говоря, я тоже.

— Хм, — его глаза заискрились смехом, — я женился на единственной в Грете девушке, которая могла бы счесть меня привлекательным. Хоть и по такой странной причине. Я везучий человек, миледи.

— Вы преувеличиваете свою непривлекательность, милорд, — заметила она, взявшись за кофе, вы могли бы жить более открыто, не обращая внимание на некоторых глупцов. Прошу прощения, конечно.

— Хм, — он протянул руку над столом, слегка раздвинув пальцы, и ногти, которые казались короткими и темными, вдруг выдвинулись, став в полпальца длиной.

Леди Фан вздрогнула и чуть не пролила кофе. Валантен тут же убрал когти, с усмешкой поглядывая на нее.

— Если эти когти могут защитить Тьяну, пусть они будут еще длиннее, — сказала она, — мне не нравится эта возня вокруг нее, заколдованные булавки и привидения, и кто знает, что будет еще.

— Ее я готов защищать и когтями, и зубами, и чем хотите. Но умения колдуна здесь могут оказаться важнее. Кстати, Хойр — лучший в своем деле, это правда, миледи.

— А чем вы еще отличаетесь от обычных людей, милорд?

— Мне трудно судить, я не был обычным, — ушел он от ответа.

— Меня беспокоят две вещи, милорд. Но я хотела говорить о них, сначала увидев вас и ваш дом.

— Заинтригован. Я слушаю, миледи, — он слегка подался к ней.

— В первом варианте договора, который Тьяна отказалась подписывать, ваши дети доставались герцогу и герцогине, первенец, во всяком случае. Вы согласились на это. Почему?

Он почти не думал над ответом:

— Я доверяю брату и считаю его весьма достойным человеком, миледи. Достойным иметь детей, но лишенным этого по недоразумению судьбы. Что касается меня, то лучше вспомните собственные слова.

Я не урод лишь в сравнении с еще большим уродом.

Не лучше ли ребенку вырасти сыном герцога Нивера, чем сыном такого, как я? И что касается Овертины. Оглядываясь назад, я понимаю, что она, скорее всего, была бы лучшей матерью, чем, к примеру, моя покойная жена, да простит меня за эти слова Пламя Всезнающее. Моя жена, леди Венель Вантери. Она тогда и не подумала возражать, как это сделала Тин. Я думаю, если бы она выжила, то уже нашла бы способ оставить меня, и ее не стали бы задерживать. Я бы не стал, во всяком случае. У моего брата был бы сын, а у меня хватает и других дел.

— Но с Тьяной вы передумали, — напомнила леди Фан.

— Он дала понять, что для нее это важно, — он взглянул исподлобья, — а мне не хотелось упускать ее. Это ведь понятно?

Лорду Валантену явно не слишком нравилось обсуждать этот вопрос.

— Вы недооцениваете детей, — все же сказала она, — ребенка не смутит никакая ваша внешность. Тин показалось, что вы не хотите детей от нее, ее это задевает.

После паузы Валантен объяснил:

— Из-за ребенка умерла Венель. Лично я не огорчусь, если у нас не будет детей. Вообще, мне жаль, что это защитное заклятье Хойра нельзя оставить навечно. И никакого развода, если она сама его не захочет, конечно.

Леди Фан задумчиво покачивала в руке чашечку с остатками кофе.

Никакого развода, он сказал! Смешно. Договор подписан, его согласие на развод — никому не нужная формальность. Этот Валантен Айд кое-в-чем как ребенок, избавленный от всякой ответственности.

Неудивительно, если учесть, какую жизнь он вел до сих пор. Защищенную от всего, взаперти в своем собственном замке!

— Тьяна благополучно родит вам сына, милорд, — сказала она, — женщины в нашей семье легко рожают. И есть предсказание, которому я доверяю. Иметь сына — это особые чувства. Думаю, вам понравится.

— Какая вторая вещь вас беспокоит, миледи? — спросил Валантен, прекращая этим разговор о детях.

— Тин нужен свой дом, милорд, — сказала она просто, — и муж, который с ней всегда, а не приходит, как гость. В семье Рори девочек готовили к тому, чтобы они хозяйничали в доме мужа. Да и любой женщине лучше быть хозяйкой в своем маленьком доме, чем гостьей в чужом большом. Позвольте ей это здесь.

— В каком смысле? — удивленно уточнил Валантен, — все тут и так вполне налажено, я думаю. Для чего тут еще одна экономка, миледи?

Леди Фан только вздохнула — ну что прикажешь с ним делать? Рассуждает, как мужчина.

— Пусть она все устроит по своему вкусу, сама занимается прислугой, кухней и всем прочим, — пояснила она, — пусть у нее здесь будут те же обязанности, что у леди Овертины во всем Нивере. Это ведь не будет вам тягостно, милорд? Для нее сейчас самое лучшее — это заняться делом. Управлять вашим хозяйством, милорд. Это ее обязанности как вашей жены. И ее право.

— Не припомню, чтобы Овертина этим обязанностям радовалась, как и правам, — заметил Валантен с усмешкой.