Жена чудовища
Шрифт:
Эссина Витола кивнула. Эта маленькая женщина держалась с достоинством благородной дамы.
— Леди Айд нравятся мои платья? — уточнила она, — леди Овертина упоминала, что… впрочем, неважно.
— Они ей нравятся чрезвычайно, — улыбнулась леди Фан, — но наша Тьяна дикарка, непривычная к тому обществу, которое окружает ее милость. Так что, она и герцогиня пока крайне далеки друг от друга.
— Вот как? — приподняла бровь портниха, — я надеюсь, ее милость и леди Айд подружатся, и все будет хорошо. Леди Овертина добра и великодушна, только не слишком довольна жизнью…
Не каждая портниха позволила бы себе говорить о леди с другой леди, но леди Фан первая начала, к тому же эссина Витола и была «не каждая».
— Немного жаль, что леди Айд не заказала у меня костюм для предстоящей охоты, — добавила она, — побоялась ослушаться его милость? Это понятно.
— Тут объяснение простое, герцог не разрешает ей участвовать в охоте. К тому же она пока не понимает, что может себе позволить, и не позволяет ничего.
— Что может себе позволить? — портниха задорно улыбнулась, — да все, что разрешит лорд Айд, а он щедр.
Ей надо лишь научиться просить у него, что хочется, — и женщины обменялись понимающими улыбками.
— Но здесь власть герцога, а он кажется мне человеком строгим, — тем не менее заметила леди Фан.
— Безусловно, — охотно согласилась портниха, однако ее взгляд говорил о том, что дела обстоят с точностью до наоборот.
Как интересно.
Тут как раз явилась девушка с ворохом лент, широких и потоньше, когда леди Фан повернулась к ней, девушка отшатнулась и побледнела. Собственно, лишь это и стало поводом присмотреться и вспомнить.
Только что все казалось ясным, а теперь вновь запуталось…
Именно эта девушка, бывшая горничная в Нивере, когда-то оставила заколдованную булавку в платье Тьяны, перед самым первым ее балом.
— Ступай прочь, — морщась, эссина махнула рукой, и девушка, пятясь, выбежала из комнаты, — я понимаю, что вы думаете сейчас, миледи, — сказала она леди Фан, — это несчастная виновата не в кознях, а в том, что на себя наговорила. За плату, конечно, но и то, что ее заставили и пригрозили, тоже стоит помнить.
Все выяснилось, ее отпустили, за нее попросила леди Овертина, и ни городская стража, ни колдун герцога не возражали. Если всех виноватых не прощать, а высылать из Нивера прочь, тут было бы безлюдно. Да и я сама не просветленная, миледи. Но козней никому не строю.
— Понятно, эссина, — кивнула леди Фан, — давайте лучше займемся бантом?
Эль, как послушная кукла, поворачивалась, пока эссина Витола поправляла платье и прикладывала разные ленты. За все это время она не издала ни шороха, кажется, и дышала через раз. Но внимательно слушала, конечно. Леди Фан об этом не беспокоилась, возможно, потому, что привыкла относиться с доверием ко всему имеющему отношение к Айноре?
Нужные ленты, наконец, были подобраны, платье обещали прислать в школу на следующий день, леди Фан расплатилась и обещала заходить еще, когда вновь окажется в Ниверсолле. Эссина Витола проводила их до самых дверей. Хойра портниха не преминула наградить неласковым взглядом — видимо, с ним она объяснялась после той злосчастной булавки в цветке. Однако попрощалась
После они втроем зашли в галантерейную лавку, где Эль стала обладательницей пары гребней, зеркальца и маленького несессера для рукоделия, с набором иголок, ножницами, наперстками и длинной измерительной лентой из мягкой кожи, такая же была у эссины Витолы — когда-то леди Фан сама убедилась, насколько это нужные вещи в девичьей школе. Там еще было маленькое увеличительное стекло в простой оправе. Сама леди Фан до сих пор таким не пользовалась, вдевая нитку в иглу.
— Шут на свадьбе подарил Тин стекло, — она повернулась к Хойру, — она считает, что в этом есть смысл. А графиня Каридан сказала, что это стекло леди Тьяны, матери Валантена, и что герцог когда-то бросил его в море, — посте свадьбы Тьяна поведала ей по секрету то, что узнала от престарелой графини.
— Что? — заволновался колдун, даже глазами сверкнул, — у нее была вещь леди Тьяны, и я узнаю только теперь?!
— Я и вспомнила только теперь, — виновато призналась она, — и Тин, видимо, тоже забыла, Там на оправе есть монограмма, но, насколько я понимаю, она не имеет отношения к леди Тьяне.
— Стекло с чужой монограммой, которую герцог, муж леди, бросил в море. Но я же должен был об этом знать! — продолжал волноваться колдун, — вы понимаете, что это вещь могла быть тем артефактом, из-за которого призрак принял одну леди за другую? Ведь кровной связи между ними нет.
— Призрак ушел, — напомнила леди Фан, — а Тин не захочет отдать стекло, она трепетно относится ко всему, связанному со свадьбой.
Эль потихоньку взяла стекло и зажала его в кулаке.
Приказчик галантерейной лавки с интересом прислушивался к разговору, хотя на его лице было красноречиво написано: «Постойте тут с мое, еще и не то услышите». Тем не менее Хойр, недовольно на него зыркнув, взял леди и Эль под локти и вывел на улицу.
— Я не заберу, — пообещал он, — но посмотреть нужно, вы же понимаете, миледи.
— Расскажите про нее, миледи, — вдруг сказала Эль, дернув леди Фан за руку, — про нее, про леди Айд, жену чудовища. Рассказывайте, — в ее голосе явно теперь явственно зазвучали повелительные нотки, а широко раскрытые глаза смотрели куда-то вдаль, мимо всех на свете.
Элла Фан очень хорошо знала подобный взгляд, поэтому лишь сделала предостерегающий знак Хойру, прося не вмешиваться. Впрочем, тот уже понял, что к чему, и замер.
— У нее карие с зеленью глаза, длинные ресницы — длиннее, чем у сестер, густые темные волосы, они отливают рыжим на солнце, весной на щеках появляется немного веснушек. Она моего роста, очень стройная, светлокожая, хорошо сложена, с ровным прямым носиком и полными губами, она любит смеяться, считает, что не слишком красива… дурочка, — леди Фан не особо думала, что говорит, зато старалась держать перед внутренним взором, не терять образ Тьяны.
Айнора когда-то тоже проделывала такое, хоть и нечасто, и всегда неожиданно: начинала гадать без бубна, отталкиваясь от какой-то мысли, вещи, обстоятельства. Так что ее племянница знала, что при этом важно.