Жена чудовища

Сапункова Наталья

— Я вижу лес, и она там, — сказала Эль, — деревья поваленные, забор. Снег. Небо. И тихо так. Она по лесу идет. Там дерево, большое, толстое, но она его пока не нашла. Она его ищет…

При этих словах леди Фан и Хойр быстро переглянулись.

— Ей надо бежать, но она не успеет. И ей все равно, даже если не найдет, или не убежит. Она знает, что непоправимое случилось…

Из-за угла вылетела запряженная парой карета с гербами, и промчалась мимо, так близко, что Хойр без раздумий оттащил в сторону девочку, и прошипел что-то недовольно

вслед карете. Леди Фан отскочила сама, едва не наступив на юбку. Эль моргнула, и отстраненность ушла из ее взгляда.

Леди Фан умоляюще смотрела на Эль, ждала, не продолжит ли она свое странное предсказание. Но нет, маленькая гадалка уже вышла из транса. Она посмотрела виновато:

— Я не успела. Простите, миледи.

— Точно не знаешь, о чем это? Что там дальше? — вздохнула леди Фан.

Та отрицательно качнула головой.

— А где это, хотя бы, произошло? И когда?

— Произойдет, — поправила Эль, — это еще только случится. Может быть, не скоро. Простите, миледи. Я смогла только это.

— Ничего. Спасибо тебе, — леди Фан обняла Эль, та прижалась лбом к ее плечу.

— Непоправимое случилось, — повторил мрачно Хойр, — знать бы, насколько плохо это непоправимое. Элла, вы только подумайте… — он, забывшись, назвал ее по имени.

Она думала о том же, но при этом еще тихо порадовалась, что Тьяна живая и, скорее всего, здоровая бродит… будет бродить по тому лесу. Это «непоправимое» случится не с ней. Кто знает, радовало бы

Хойра, и тем более Айдов это обстоятельство.

Но — дерево. Тин искала… будет искать дерево в лесу. Призрак, уходя, нарисовал дерево — совпадение?

— Может быть, это иносказание, — заметила она, — и не будет ни леса, не вообще чего-то ужасного. Может, это просто ее страхи или дурные мысли.

Отлично, будь оно так.

— Может быть, — охотно согласилась Эль, тоже как будто расстроенная случившимся.

— Зато теперь понятно, какая ты бездарная, — сварливо заметил колдун.

— Я буду учиться, эсс мастер, я обещала миледи, — заверила его девочка.

— О Пламя, спасибо миледи за это.

Напротив, через дорогу, раскачивалась вывеска кондитерской лавки, Хойр повел их туда, они съели по сладкому кренделю с имбирным чаем, и еще леди Фан купила целую корзинку узорного печенья и сахарной помадки.

— Вы сладкоежка, миледи? — с насмешливой улыбкой заметил Хойр.

— Что вы, это я хочу подсластить настроение вашим обожательницам, — она вернула ему улыбку, — не представляю, чем еще можно одарить монахинь. Но если они не любят сладкое, то я ничего не понимаю в этой жизни.

— Так уж и обожательницам, — буркнул он недовольно.

Однако корзинка, переданная полчаса спустя из рук в руки вместе в Эль, была принята более чем благосклонно.

— Ты всегда можешь написать мне обо всех нуждах, — при монахине сказала леди Фан Эль, — или леди Айд, она быстрее откликнется, хоть вряд ли сможет тебя навестить. Она тоже просила тебя писать ей.

— Вы мудры,

как старая сова, Элла, — пошутил потом Хойр, когда они стояли у распахнутой дверцы ее кареты, — вашими стараниями безродная сирота в два счета получила лучшую патронессу, которую только можно найти в Нивере. Имя Айд здесь произносят, лишь почтительно понизив голос.

— А вы мастер говорить комплименты, Астер, — рассмеялась она, — сравнить женщину со старой совой не каждый мужчина додумается.

— Я не столько мужчина, сколько мастер гильдии колдунов, — он галантно поклонился.

— Тогда ладно, — она милостиво кивнула, — я рада нашему знакомству, эсс. Если у меня в подвале заведутся призраки, позволите к вам обратиться?

— Настаиваю на этом. И всерьез опасаюсь, что вы сразу кинетесь разбираться с ними самостоятельно.

— Нет-нет. Теперь при любом упоминании призраков я первый делом буду вспоминать о вас, — пообещала она.

— То есть, очень редко, — он понятливо кивнул.

Плохие, но такие неотчетливые новости о неопределенном будущем не отбили у них желания проститься с улыбкой.

Собственно, затягивать прощания просто глупо. Он еще раз пожелал леди Фан благополучной дороги и закрыл за ней дверку кареты, а потом еще посмотрел вслед, пока карета не скрылась. Это было недолго.

Глава 28. Дальше и вглубь.

Проводив тетю и Хойра, Тьяна прикидывала, чем заняться после завтрака, когда ее окликнула Овертина.

— Я слышала, вы. Тин, так сильно хотите поиграть в хозяйку, что вознамерились разделить Нивер?

— Простите, миледи, но о чем вы говорите? — искренне удивилась Тьяна.

Хотя за свою недолгую жизнь в Нивере она уже почти перестала удивляться словам и поступкам леди Овертины, просто не ждала он нее ничего хорошего. Так было намного проще: не ждать хорошего значило и не огорчаться.

— Так сказал Валантен, — пояснила Овертина, ничего, впрочем, этим не прояснив.

— Валантен сказал нечто иное, любовь моя, — поправил его милость, подходя и обнимая супругу за талию, — он всего лишь пожелал, что бы его жена хозяйничала в его доме и за его столом. Что в этом удивительного? Может, ему давно хочется сменить у себя посуду, но никак не удается подступиться к экономке? Вы ведь не бываете в Нижнем и не вмешиваетесь в его хозяйство?

Его милость, несомненно, шутил. Про посуду и экономку — шутка тем более.

— Ваш брат живет в вашем доме, милорд, — резко поправила его леди Овертина, — ведь Нивер ваш дом?

— Да ну? — высоко поднял бровь герцог, — на моей земле не каждый дом мой, увы. Если Валантен решил, что его жена должна вести хозяйство и прикупить простыней по своему вкусу, то лично мне тут нечего возразить, — он весело взглянул на Тьяну.

Когда герцог не соглашался с женой, даже вот так, мягко подтрунивая, у той надолго портилось настроение, и очередной приступ мигрени был очень вероятен.