Жена для двоих. В клетке греха

Азимут Кристина

– Хорошо… - едва слышно ответила я, такое условие мне очень нравилось.

– Тогда подожди немного. Халат не снимай, - предупредил Ричард и отстранился.

Я замерла, дрожа от ожидания и предвкушения, кажется, впервые со вчерашнего вечера собственные желания не казались грязными и непристойными. Любопытство смешивалось с волнением, и стоило больших трудов не обернуться, услышав неясный шорох за спиной. Ричард раздевался сам?..

– Закрой глаза, - вдруг снова раздался около уха его немного хриплый голос, и я послушно смежила веки, даже не спросив, зачем.

Сердце тяжело и неровно билось в груди, внизу живота разгорался настоящий пожар, и я сжала пальцы в кулаки, чтобы не дать им проникнуть между ног и подарить мне облегчение.

А потом… Моего лица коснулась мягкая, немного шершавая ткань, и Ричард завязал повязку, окончательно лишив возможности подсмотреть. Дыхание пресеклось лишь на мгновение, страх уколол острой иголочкой и пропал. Даже воспоминание о том, как вчера вечером мне тоже завязали глаза, и чем это закончилось, не испортило предвкушения. Ричарду я верила и не боялась его.

– Не трогай повязку, - снова ласково попросил он и аккуратно потянул с моих плеч халат, снимая его.

ГЛАВА 16.

Внутри всё напряглось, и казалось, нервы тихонечко зазвенели в ожидании прикосновений, но… Их не последовало. Я чувствовала, Ричард рядом, однако он не дотрагивался на меня, хотя я и стояла под его взглядом обнажённая. Это было странно и непривычно, возрастающее с каждым мгновением волнение мешалось с жаром возбуждения, волнами гуляя по телу и заставляя тяжело дышать.

– Ложись на кровать и подними руки, - ещё одна просьба, и пусть сказана она была прежним ласковым, с хрипловатыми нотками, голосом, предвкушение пронзило сладкой молнией.

Я судорожно вздохнула, сжав пальцы, и послушно забралась на кровать. Что задумал Ричард?.. Что он собирался делать со мной? Я была уверена в одном: совсем не то, что Джеффри и Джонас вытворяли. Без грязи и похоти, иначе всё происходило бы совсем по-другому. Я легла на спину и подняла руки, как просил Ричард. Очень хотелось приглашающе раздвинуть ноги, показывая, что я готова, хочу, чтобы его пальцы прикоснулись ко мне там, где всё горело в огне. Но… Я лишь крепче сжала бёдра, вернулось смущение. Чутко прислушиваясь к звукам, уловила шорох, потом кровать прогнулась, и я ощутила, как на мои запястья легло что-то прохладное и гладкое.

– Не боишься, Мари? – заботливым шёпотом спросил Ричард, привязывая мои руки к спинке кровати. – Я просто не хочу, чтобы ты мешала себе и мне, поняла?

Любопытство, как и желание, зашкаливали за все мыслимые пределы. Я лишь кивнула, облизнув пересохшие губы, и едва слышно ответила:

– П-поняла…

– Вот и молодец, - Ричард коснулся моего рта лёгким, нежным поцелуем и сразу отстранился.

Я невольно потянулась за ним, слегка выгнувшись, собравшиеся в тугие бутоны соски заныли, пульсируя в ожидании ласки. Но Ричард лишь переместился куда-то к моим ногам, и я ощутила, как его ладонь обхватила мою лодыжку. Пальцы нежно погладили ямочку, обвели косточку, и я задохнулась от нахлынувших ощущений. Других, ярких, нежных, чистых. Никогда не думала, что там может быть так чувствительно, и такая простая ласка вызовет столько эмоций. А потом щиколотку тоже обвила лента… Ричард привязал и мою ногу, отведя её в сторону. Я могла шевелить, но совсем чуть-чуть, немного согнуть в колене разве что.

– Удобно? – произнёс Ричард лишь одно слово, его пальцы уже мягко поглаживали стопу, перебирая мои пальчики.

Это было… упоительно и одновременно непривычно. Возбуждение не сжигало больше, оно горело внутри ровным пламенем, согревая и растекаясь по венам густым, тягучим сиропом. Я уплывала в золотистый туман, где не было страха и унижения, а ждало лишь долгожданное удовольствие. И ни с кем делиться им не придётся, мои эмоции останутся только со мной, принося восторг и сладкое удовлетворение после. Когда губы Ричарда коснулись второй лодыжки, покрыв кожу быстрыми, невесомыми поцелуями, я невольно выгнулась сильнее, натянув связанные шёлковыми лентами руки. Он открывал мне новые грани наслаждения, светлые и удивительные. И это было… чудесно. Даже несмотря на то, что вскоре и вторая

моя нога оказалась привязанной, и я едва могла шевелиться, снова беспомощная и во власти мужчины.

Но это была другая беспомощность, и я знала, что Ричард не воспользуется своим правом сильного. Не будет заставлять делать то, что мне не нравится, чувствовать то, что я не хотела.

– Последняя просьба, - голос Ричарда, глубокий, хрипловатый, обволакивал, проникал в каждую клеточку, от него сбивалось дыхание и сердце колотилось о рёбра с сумасшедшей скоростью. – Ничего не говори, Мари. Просто расслабься и наслаждайся.

Невозможность видеть обострила ощущения до предела, кожа стала крайне чувствительной, а нервы вибрировали от напряжённого ожидания. Охватило странное чувство, будто я в шаге от чего-то волшебного и прекрасного, что освободит душу от того тёмного, которое насильно разбудили во мне демоны. Мои ноги были привязаны и раздвинуты, но ровно настолько, чтобы это не выглядело непристойно. Тишина стала плотной, объёмной, она окутала невидимым покрывалом, и я уже почти нарушила просьбу Ричарда, собираясь спросить всё же, что он задумал, но не успела.

Моих губ коснулось что-то нежное, мягкое, с тонким цветочным запахом. Погладило их, обрисовало контур, провело по лицу. От этих едва заметных прикосновений по коже разбежались горячие мурашки, я коротко вздохнула, приоткрыв рот. Роза – а это была она – спустилась на шею, оставляя за собой шлейф из обжигающих искорок, пощекотала ямочку между ключицами, и лепестки медленно скользнули по ложбинке, а потом – вокруг полушарий, не касаясь напряжённых вершинок. Я тихо охнула от всплеска ощущений, пряных и горячих, тягучих, как мёд. Они обволакивали, тело тонуло в них, а кости плавились. И ни слова, только моё тяжёлое дыхание, да дыхание Ричарда, доносившееся до обострённого до предела слуха. Сладкая пытка продолжилась…

Бутон прошёлся круговыми движениями сначала по одному холмику, потом по другому, постепенно подбираясь к твёрдым горошинам сосков, но по-прежнему не касаясь их. Они болезненно пульсировали, посылая огненные вспышки, жаждали прикосновений, но… я молчала. Мне в самом деле не хотелось портить эти чудесные мгновения словами, просить о чём-то, умолять. Ричарду это не нужно было, он ведь сказал, что знает, что делать. Я купалась в нараставшем удовольствии, с радостью тонула в нём, не чувствуя себя больше грязной или развратной. Душа в самом деле потихоньку очищалась, и мне хотелось продолжения. Так, как считал нужным Ричард, потому что откуда-то я знала: вот так правильно. И ведь он ещё не прикоснулся ко мне и пальцем, не говоря о большем! Думать, что будет, когда мужчина всё-таки сделает это, было слишком притягательно, живот сжала сладкая судорога, и с губ сорвался тихий возглас. Мышцы внутри напряглись, усиливая волну удовольствия, я бессознательно попыталась свести ноги, но шёлковые путы не дали. А бутон скользил по моему телу дальше, невесомо ласкал, превращая тело в сгусток эмоций, искрящих от малейшего прикосновения.

Вот лепестки медленно опустились на торчавшую вершинку, захватили в нежный плен, погружая глубже, и я задохнулась от лавины ощущений, горячими мурашками окативших с головы до ног. Выгнулась дугой, запрокинув голову, купаясь в них, захлёбываясь от восторга. Чистого и яркого. А бутон переместился на вторую грудь, пощекотал, сорвав с моих губ очередной тихий стон, и начал неторопливое путешествие вниз, по животу. Я задрожала от предвкушения, между ног всё заныло от ожидания, жаркое томление растеклось по лону. Но… лепестки мягко обрисовали вокруг, не касаясь сокровенного, погладили внутреннюю сторону бедра, одного, другого, и скользнули вниз. Я беспомощно захныкала, дёрнув руками и попытавшись приподняться в попытке догнать, вернуть. Услышала тихий смех Ричарда, но не обидный, не торжествующий. Мужчина ничего не говорил, в самом деле оставляя меня наедине с наслаждением, не мешая и не требуя рассказывать о своих ощущениях. И это тоже было удивительно и непривычно.