Жена для двоих
Шрифт:
Петляем мы по дорогам еще около часа. Я про себя считаю время, чтобы понимать, сколько до вылета, и сколько мне еще нужно продержаться.
Машина тормозит, на голову мне натягивают мешок, выволакивают наружу, тащат куда-то. Ступеньки вниз, запах сырости и пыли. Подвал, похоже. Все в лучших традициях 90х! Фома явно родом оттуда и эволюция его не коснулась.
— Так, ребята, у вас час на то, чтобы поправить человеку память. Пусть вспоминает все заначки, если хочет выжить.
Дверь за Фомой захлопывается и начинается кровавый урок по выбиванию долгов. Но
Лайт закончился. Это стало понятно после последней серии ударов в челюсть, живот и несколько других весьма болезненных мест. Хорошо, что сегодня я ничего не ел, иначе выблевал бы уже все.
Так, перерыв. Тело пульсирует, глаз заплыл, из носа льется кровь, ноют ребра, почки и все остальное тоже.
— Ну что? Вспомнил?
— Так вы ж не даете! — хриплю я.
— Пока курю, ты вспоминаешь. Мне тут возиться с тобой вообще не в кайф. Последний шанс даю, вернусь, уже не буду таким добрым!
Ну вот. Прямо говорят, дальше хуже будет. Надо выбираться. Как? Хрен его знает. Руки бы освободить, да только кабельные стяжки хрен разорвешь. И перетереть не получится. Майор, что ж ты в компьютер свой не глянешь. Неужели не заметил мое послание в виде активированного жучка.
Шаги. Странные. Как будто каблуки. Их гулкий стук отдается болезненной пульсацией в висках. Какого хрена?
Открываю глаз, надо мной склоняется … Агата.
— Саша, — всхлипывает. Но как по мне, довольно фальшиво. — Милый, ну как же так. Зачем ты терпишь? — касается волос, они окрашиваются в красный. Отдергивает руку. Брезгливая какая.
— Тебя послали меня уговорить? — хриплю, закашливаюсь, сплевываю кровь, в глазах темнеет от боли.
— Нет. Я сама пришла. Они же меня тоже не отпустят. Отдай эти деньги.
— Так нет их у меня. С наследством ничего не выгорело. Где я тебе возьму?
— Но ведь у тебя есть на секретных счетах? Ты же выводил деньги. Сам говорил, — ну, в целом логично. Бежит Сашка явно не с пустыми карманами. Значит, припрятал достаточно. Всех решил кинуть.
— Нет там денег, — хриплю я.
— Как нет? Куда ты дел? — взвизгивает Агата. — Ты… ты все-таки решил все забрать? И ты еще спрашиваешь, почему я здесь? Фома из тебя все равно бабло вытрясет!
— Пусть трясет. По фиг! — прикрываю устало глаза, сплевываю кровь.
— Я не пойму, ты так резко стал смелым? Как-то на тебя не похоже…, - задумчиво. — Или у тебя правда нет? Скажи? — меняется ее голос.
Приближается. Рассматривает. Но мне сейчас не до сантиментов. Хотя… Если догадается, будет печально. А она, похоже, начинает подозревать…
Опускается передо мной на колени, заглядывает в глаза.
— Чего тебе надо? — оскаливаюсь, дергаю нервно плечом, чтобы сбросить ее руку. Тело прошибает болью. — А-а-а, отвали, м? — сквозь
— Не-ет! — задумчиво. Подцепляет край рубашки, несколько верхних пуговиц отлетело. Агата дергает ткань сильнее. Я снова пытаюсь отодвинуться, но получается только хуже. Ее цепкие пальцы расстегивают еще несколько пуговиц.
— Что ты делаешь? Я сейчас точно не настроен на интим!
— А я настроена. Не дергайся! — распахивает полы рубашки и замирает. — Черт!
Это конец! Вижу по лицу, до нее дошло, шрамы никуда не денешь.
— Ты не Саша! — пораженно.
— Совсем укурилась? — пытаюсь блефовать из последних сил.
— У Саши не было шрамов, но был брат-близнец! — вспоминает Агата. — И если ты здесь, то где этот козлина? — гневно, с нотками истерики. — Фома! Фома! Это не он!
— Заткнись, дура! — шиплю я.
— Дура? Это я-то дура?
Выскакивает за дверь, несется вверх.
Капец! Сколько времени прошло? Скоро вылет, чтобы этот идиот смылся? Я уже потерял счет времени. В голове — колокол, накатывает слабость и тошнота, но надо спасать положение, только как, если я валяюсь здесь, как бесполезная отбивная? Пытаюсь принять сидячее положение, но заваливаюсь назад, ударяюсь затылком.
— М-м-м! — срывается болезненный стон, перед глазами звезды, боль перекрывает все вокруг, меня вырубает.
Хорошо. Яся рядом. Не хочу просыпаться. Подольше бы понежиться под одеялом, греясь нашим теплом. Вчера мы долго не спали, рассматривали Данькин детский альбом. Помню, как сжималось внутри все от щемящей нежности от этих фото. И обида душила, потому что пропустил я все это, и вернуть уже не получится. Спасибо девочке моей сильной, что справилась, не сдалась, несмотря на все подачи судьбы. Хочу подтянуть ее ближе, зарыться в волосах, но руки не слушаются. Я их вообще не чувствую. Зато в нос забирается запах крови, пыли, и еще какая-то вонь.
Меня кто-то зовет, бьет по щеке, отчего в голове звенит еще сильнее.
А потом окатывает ледяной волной, приводя в чувства. Распахиваю глаза, отплевываюсь от холодной воды.
— Ну привет, товарищ Алексей! — скалится Фома. — Долго собирался меня за нос водить?
Я бы ответил, да с губ срывается только хрип. За спиной Фомы стоит хмурая Агата.
— Где Саша? — цедит она.
— А хрен его знает. В небе уже где-то. Скорее всего.
— Плохо, Леша, плохо. Значит, тебя дрочить будем. На счётчик поставим. Хочешь счетчик?
— Да пофиг. У меня что полляма нет, что ляма. Вообще до звезды!
— Тогда придется тебя грохнуть.
— Вам виднее!
— Бесстрашный?
— Почему? Страшный! Вы ж разукрасили!
— Остришь? Зря! А если мы возьмемся за некую Есению? И ее пацана? — только не это.
— Плохо помню, кто это.
— Да? А вот Агаточка утверждает, что ты дышал весьма неровно к жене своего брата. Да и пацан возможно твой?
— Агаточка бредит!
— А мы сейчас выясним это, устраивайся поудобнее, пока ты валялся тут, мы пригласили кое-кого в гости — меня рывком поднимают, усаживают у стены.