Жена фабриканта. Том 2
Шрифт:
Она не ответила.
– Вот и осень… Летом на даче хорошо, много солнца, света, работы, – проговорил Гиммер, вспомнив их счастливые мгновения в садовой беседке.
– Всему когда-нибудь приходит конец, даже лету, – ответила Ольга Андреевна, мягко улыбаясь.
Она посмотрела на мужа. Тот вроде бы слушал, что говорит Григорьев, а сам незаметно следил за женой и инженером: «Эге-ге. А ведь немчик этот с моей Ольги глаз не сводит… Неужто приударить задумал… Да нет же. Мерещится. Вот же какая, братец ты мой, чертовщина на свете. А у Ольги-то, у Ольги! Как будто бы и лицо взволнованное, да что же это с ней, черт побери! А если успели поладить?»
Иван
– Позвольте отвлечь вас, милостивые господа. Доложите, господин Гиммер, что на моем заводе. Много заказов на исполнении? – спросил Ухтомцев у инженера.
–На сегодняшний день тридцать. Когда вы будете на заводе, я покажу, какая номенклатура.
– Хорошо. Мы завтра с братом приедем, – произнес Ухтомцев, испытывая раздражение.
Гиммер хотел добавить, что не все цеха ещё работают из-за нехватки станков и рабочих, однако взглянув на Ухтомцева, ограничился вопросом:
– Какие будут ещё указания, Иван Кузьмич?
– Возьмите вот эти бумаги, – ответил Ухтомцев, раскрывая свой портфель, с которым не расставался в дороге, и достав оттуда папку. – Это чертежи какой-то совершенно новой плавильной печи. Французы предложили нам их закупать и утверждают, что на сегодняшний день эти печи – самый лучший образец для любых металлургических заводов. Составьте о них свое мнение и завтра доложите, что вы об этом думаете. На всякий случай напомню, что для меня в вопросе приобретения оборудования главное – приведет ли установка новых печей к увеличению прибыли. И последнее… – он умолк и многозначительно посмотрел на инженера. – Завтра, когда мы будем разговаривать в присутствии брата, попрошу вас придерживаться только моей точки зрения. Надеюсь, вы понимаете, о чем я толкую, Яков Михайлович?
– Да, – кивнул инженер.– Это печи Мартена?
– Да.
Гиммер оживился и с воодушевлением стал рассказывать:
– Я присутствовал на заседании Технического общества. Там как раз говорили об этих печах. Считается, что они получат в ближайшее время большое распространение на крупных металлургических заводах Европы, потому что имеют хороший коэффициент выработки. Даже на Урале у Демидова заинтересовались их приобретением. А дело в том, что в них используются совсем иные принципы работы, которые основаны на химическом взаимодействии огня и металлов…
– Вы решили прочитать нам с супругой лекцию по металлургии? Боюсь, что время вы выбрали неподходящее. А может, решили блеснуть перед нами своею ученостью? Так это тоже излишне, – язвительно прервал его речь Ухтомцев.
Обескураженный неприязнью в его голосе, Гиммер умолк.
Ухтомцев отвернулся и подозвал к себе приказчика. Когда тот подошел, приказал ждать его в коляске. После чего снова повернулся к инженеру и сухо продолжил:
– В Нижнем я был на заводе у Рукавишникова, и своими глазами видел, что это за печи. Когда мне понадобится освежить свои знания, я вас спрошу. Я знаю, что к приобретению печей Мартена проявляют интерес мастерские Камско-Волжского буксирного пароходства. Но мне кажется, что для нашего завода они не подходят. Если мое мнение о данном вопросе не соответствует истине, поправьте меня. Но судоремонтные мастерские работают с большими заказами, и ремонтируют на верфях суда, а мы никогда не будем делать такие крупные заказы.
– Такие мощные и прогрессивные мартеновские печи нам понадобятся, если вы планируете расширить производство в Москве и возьметесь за изготовление больших паровых
– Завтра представите нам свое заключение, – напомнил Ухтомцев.
– Слушаюсь. С вашего позволения я вас покину, – ответил с достоинством инженер.
– Не буду задерживать.
Гиммер кивнул и повернулся к стоящей в отдалении Ольге Андреевне. Он заметил её растерянные глаза и мягко произнес:
– Извините, но срочные дела вынуждают меня покинуть ваше семейство. Буду рад, ещё раз увидеться, – ещё раз вежливо кивнув Ухтомцеву, он развернулся и пошел к вокзалу.
– Ишь ты, черт, какой! Не понравилось ему. А нечего спесь показывать. Рад он будет… А мы-то будем? – раздраженно пробурчал Иван Кузьмич ему вслед и повернулся к жене. – Видала гуся? Такого на хромой козе не объедешь…
–Ты был с ним груб, Иван, – укоризненно сказала Ольга Андреевна.
– Заступаешься? – угрожающе произнес тот и взглянул на жену.
–Не понимаю, о чём ты? – пожала Ольга плечами.
– Всё понимаешь, не прикидывайся. Я видел, какими глазами ты его ела, как кошка на сметану облизывалась. Ты смотри, не доводи меня лучше до греха, – хмуро предупредил Ухтомцев и направился к выходу.
Ольга гневно посмотрела на его удаляющуюся спину.
2
Она вышла вместе с детьми на залитую солнечным светом площадь, заполненную снующей толпой, остановилась внизу возле лестницы и поискала взглядом мужа.
Тот стоял в середине толпы громко орущих извозчиков, назойливо и нагло хватающих его за рукава и выкрикивающих: «Барин, а барин! Хороший, пошли туда, туда…» Заметив, какое у того раздосадованное выражение лица, она вздохнула и отвела взгляд.
В этот момент к толпе орущих извозчиков подъехал экипаж. Сидящий на козлах Григорьев резво спрыгнул с подножки. Подбежав к толпе, он громко выкрикнул:
– А ну, разойдись живо, а то задавлю!
Столпившиеся мужики неохотно расступились. Когда возле Ивана Кузьмича никого не осталось, Ольга Андреевна, держа обеих дочерей за руки, подошла и села в коляску. Муж залез следом и уселся на кожаное сиденье рядом с ней. Когда они уже отъехали от привокзальной площади и повернули на близлежащую улицу, она решила не думать о раздраженном муже и с тихой радостью и каким-то восторженным, почти детским любопытством стала разглядывать хорошо знакомые ей улицы и лепившиеся вдоль них с обеих сторон домовладения, добротные и неказистые, бедные. Не все тихие и уютные дворы были окружены заборами, но обязательно рядом был разбит садик с хозяйственными пристройками.
Она слушала неторопливый стук лошадиных копыт по неровной булыжной мостовой и улыбалась чувству нетерпеливой радости, ощущению счастья, которое возникает у всех путешественников, подъезжающих после долгого отсутствия к своему любимому дому
По обеим сторонам улицы шли московские пешеходы: купцы и мещане, крестьяне и ремесленники, кто пешим ходом, кто на телеге, несли и везли корзины, узлы, баулы. Вот проехала навстречу им по мостовой, грохоча и подпрыгивая на ухабах телега, запряженная тощей лошадёнкой и нагруженная мешками с картошкой, впереди, свесив ноги, сидели двое мужиков, явно направляясь с товаром на расположенный недалеко отсюда базар.