Жена князя Луны
Шрифт:
– Я уже приняла,– Арфель усмехнулась, – а сейчас оставь меня, пожалуйста, одну. Я имею желание давиться слезами и, закусив уголок подушки, рассказывать мирозданию, где именно оно напортачило.
– Заварю земляничный чай. И поставлю тесто, – кривовато улыбнулась Каэль и встала. – Если что-то понадобится – кричи.
Арфель только кивнула и укрылась одеялом с головой. Сдерживать слезы было уже невозможно, и они лились по щекам. Свернувшись калачиком, она расслабилась и позволила эмоциям течь сквозь нее. Боль, скорбь, гнев. Кто посмел? Кто, мать его, посмел? Страх, ужас, паника. Как это было? Больно?
Вытерев слезы, Арфель выбралась из-под одеяла и тут же покрылась румянцем – она была полностью обнажена. Ох, мастер Дэррик видел ее обнаженной?!
«И не только он. Кто-то еще видел тебя обнаженной, трогал тебя. Возможно, даже кусал», – зло подумала Арфель и содрогнулась от отвращения. Она не чувствовала в себе никакой любви или симпатии хоть к кому-нибудь, а значит, это не могло быть добровольным решением.
«Может, и правда не стоит вспоминать?» – мелькнула подленькая, слабенькая мыслишка. И следом за ней другая: «И ходить как ни в чем не бывало, а потом узнать, что таких вот «темных пятен» на ауре больше пятидесяти?»
И эта вымышленная цифра так испугала ее, что она чуть не рухнула на пол. Но удержалась и, наскоро одевшись, устремилась на кухню. Решение принято и обжалованию не подлежит.
Бросив последний взгляд в зеркало, Арфель тяжело вздохнула: сейчас бы накинуть легкий морок, чтобы скрыть покрасневшие глаза и опухший нос. Но мастер Дэррик ясно и недвусмысленно указал, что делать нельзя, а что можно. И магия, и без того невеликая, оказалась под запретом.
"Перед сном нужно будет сесть и составить список вопросов к целителю, – отстраненно подумала Арфель и вышла на лестницу. – Уточнить, какой именно витаминный состав мне более всего подходит, когда можно будет использовать магию и стоит ли продолжать работу в лавке. На двадцать золотых особо не разгуляешься, но, вообще-то, прожить можно".
И тут озарение, как молнией: "Я собралась вызывать серебряного врачевателя, а сколько он запросит?!"
– Ты планируешь спускаться? – с интересом спросила Каэль и продолжила: – Я, знаешь ли, следилку бросила на лестницу. А ты прямо в нее наступила и стоишь, бесишь.
Болтовня подруги помогла Арфель преодолеть нежданный ступор, и травница все-таки спустилась.
– Да я просто представила, сколько может стоить вызов имперского врачевателя, – вздохнула госпожа Льефф.
– Сколько бы ни стоил, – серьезно произнесла Каэль. – Оборотни нарушили Соглашение.
– А если нет? – Травница шмыгнула носом. – Вдруг на меня умопомрачение нашло? Или, не знаю, какого-нибудь дурмана нанюхалась? Это ведь будет недоказуемо!
– Пошли чай пить, там из пекарни сладкие лепешки принесли, – вздохнула госпожа Хемм. – Решение принимать тебе. Да и потом, вернуть воспоминания и обратиться в суд – это два разных процесса.
Арфель согласно кивнула и последовала за подругой на кухню.
– В лавку ломились, – обстоятельно докладывала по дороге Каэль. – Я вначале хотела всех по матушке направить, а оказалось, это
– А, у сына пекаря была стыдная болезнь, а признаваться отцу он побоялся, – со смешком припомнила Арфель.
– Срамная, – закатила глаза госпожа Хемм. – Если уж используешь такие обороты, то используй правильно!
– Стыдная, – уперлась госпожа Льефф, – срамная – это когда мужчина болезнь из телесного театра приносит. А юный господин Кват решил поразить свою нареченную меткой стрельбой из лука. Так мало того, что стрела попала ему в зад, так он еще и догадался сам ее вырвать. Вырвал, от боли оступился и сел на раскаленную печку.
Каэль поперхнулась смешком и с интересом спросила:
– А что нареченная? За тобой побежала?
– Нет, что ты. Это он сам прибежал, его ж никто не видел. Он же парень умный, как он сам мне сказал, и решил потренироваться. Я, с дури, посоветовала ему арбалет прикупить, из него вроде целиться легче. Так недавно видела его с забинтованной рукой. Не знаю уж, арбалет тому виной или еще чего.
– Вот бестолочь.
– Влюблен.
– Когда свадьба?
– Они на дом откладывают, в Ангоке строиться хотят, – осторожно сказала Арфель.
Каэль помрачнела, и госпожа Льефф сочувственно погладила подругу по руке.
– Я так уговаривала своего ненаглядного отстроиться там, – задумчиво произнесла госпожа Хемм. – Да не страдай ты, у меня давно уже все отгорело. И уж поверь, я умею делать так, что оборотень от соглашения страдает больше, чем я.
– Кусаешься? – предположила Арфель.
– Пф, кусаться – это подход дилетанта. Понимаешь, мужчины очень трепетно относятся к своим, научно выражаясь, гениталиям. И если посмеяться, но не нарочито, а как бы про себя, то их заедает. Звучит глупо, но на душе становится полегче, когда понимаешь, что энергию он восстановил, а осадок явно остался.
Пожав плечами, Арфель спросила:
– Получается, что они вытягивают из нас магию?
– Нет-нет. – Госпожа Хемм взмахнула рукой и чуть не отправила на пол свою чашку. – Не то чтобы кто-то стремился объяснить, но я делала замеры. Со мной ничего не происходило ни до, ни после. Затем я начертила руну под кроватью – ну надо же какой-то интерес с этого иметь, верно? И вот оттуда информация пошла интересней. Соитие запускает какой-то процесс внутри самого оборотня. Правда, почему они в таком случае не могут обойтись сами собой? В смысле, помочь себе руками? Непонятно.
– А объяснять никто не спешит, – кивнула Арфель. – Что произошло на реке? Как ты меня вытащила?
Каэль приосанилась, и госпожа Льефф поняла, что подруга сейчас вновь напомнит о своем магическом потенциале.
– Перед тобой маг-практик,– с кривоватой, но широкой улыбкой произнесла госпожа Хемм. – Когда ты плавно и даже почти красиво ушла под воду, я запаниковала. Так запаниковала, что шарахнула по берегу струей небесного пламени.
– Ничего себе, – поперхнулась Арфель.
– Потом спохватилась, что делаю немного не то, и нырнула за тобой, вытащила, а эти твари стоят на расплавившемся песке и скалятся на меня. А кто может выжить в небесном пламени?