Жена Майкла
Шрифт:
Лорел старалась прятать боль и разочарование, оживленно болтая, улыбаясь. Но последний знак того, что она отвергнута, доконал ее. Она убежала в ванную и поплакала в полотенце, твердя — мальчику нужно дать время. В его детском сознании ее отсутствие приравнялось к дезертирству. Джимми доверился ей, нуждался в ней, а она предала его.
В тот вечер Майкл пришел домой с Пэтом, из окна Лорел наблюдала, как они осматривали «ягуар». В летной форме рядом с обыкновенным автомобилем выглядели они странно. Пэт уселся за руль, покрутил головой и, по губам видно, — присвистнул.
Лорел
Тельце у него, когда Лорел несла его в спальню, было напряжено, но когда она опускала его в кроватку, то почувствовала, как теплые ручки обвили ей шею и стиснули так крепко, что она чуть не упала. Уложив Джимми, Лорел присела к нему на кровать, целуя, вдыхая теплую свежесть его дыхания, кожи, о чем столько мечтала в больнице, чего ей так там не хватало; теперь она боялась заговорить из боязни, вдруг голос ее снова спугнет малыша, оттолкнет в далекий, запутанный детский мирок. Просидели они так больше часа в темной теплой тишине, потом объятия ослабли — мальчик заснул.
Несмотря на ноющую боль между лопатками, Лорел согласилась бы оставаться тут и держать сына так хоть всю ночь, но в дверях выросла темная фигура Майкла.
— Думаю, заснул, — прошептал он и ласково высвободил Джимми из ее объятий, перенеся мальчика к медвежонку. Затем, взяв за локоть, он вывел ее из спальни и прикрыл дверь.
— Все-таки, Джимми еще любит меня, — прошептала Лорел, вытирая слезы со щек.
— Он просто не понимает, что тебе пришлось уйти. Джимми слишком мал, Лорел, чтобы долго таить обиду.
Слезы все текли и текли, и она оставила попытку спасти тушь. А еще уверяли, будто те проклятые таблетки — для счастья.
Лорел пошла на кухню, чтобы приготовить кофе и спрятаться от Майкла, но тот двинулся следом. Вместе они следили, как закипает вода под стеклянным куполом — предлог не разговаривать. А потом заговорили разом.
— Знаешь, я скучала даже по бульканью старого кофейника.
— Лорел, я подал заявление о доме на базе. Там лучше, чем в этом…
— О, не надо… Ну, то есть, если из-за меня. Мне и тут нравится… Правда.
В гостиной, куда они перешли пить кофе, царила та же неловкая напряженность, как в больничные посещения Майкла. Лорел стала благодарить его за машину, но тот отмахнулся.
— Вчера разыскал твоих родителей. Они совершили путешествие в Канаду. Твой отец сказал, что мать, возможно, на Рождество приедет. Хочешь этого?
— Может, напомнит мне что-то, если увижу ее, поговорю… — но сейчас прошлое не занимало ее.
Майкл, наклонившись, смахнул с ботинка воображаемую пыль — снова предлог отвести взгляд, смотреть в пол.
— Тебе было трудно жить тут, не зная меня…
— А еще хуже — не зная себя! — опять потекли слезы, и Майкл обнял ее, утешая, пока слезы не иссякли.
На следующее утро Майкл притащил картонную коробку, и Джимми, ставший прежним,
А Майкл все томил его, интригуя и придерживая коробку. Лорел с Джимми нетерпеливо заглядывали… А там на стареньком кукольном одеяльце свернулся пушистый щенок — белый, в черных пятнах. Одно пятно сидело у него на глазу, придавая морде лукавство.
— Что за порода? — удивилась Лорел.
— По-моему — все сразу. Плотник принес сегодня трех щенков, предлагая на выбор. Ну как тебе, Джимми?
— Собачечка! — Джимми взял вырывающегося щенка за шею и вытащил его из коробки.
— Эй! Эй! Полегче! Майкл, Джимми еще мал для собаки. Он задушит ее!
— Не мал!
Щенка опустили на пол, Джимми ползал за ним, восторженно взвизгивая, Лорел замыкала шествие, безуспешно пытаясь спасти щенка от сына.
Около полуночи Лорел сидела на кухонном полу перед коробкой, превращенной в щенячью кроватку, но щенок посапывал у нее на коленях.
— А как мы назовем его? — тихо спросила она подошедшего Майкла.
— Давай — Клайд!
— Какая ж это кличка для собаки!
— У нас, сама видишь, щенок необычный. Зато когда завопишь с переднего крыльца «Клайд»! чужой уже не прибежит.
Так в семье оказался Клайд, а Лорел прибавилось хлопот.
В пятницу Майкл явился с золотым листком, заменившим капитанские нашивки. Его произвели в майоры. Событие они отпраздновали с Патриками в ресторане.
Вечер прошел весело, у Лорел заметно поднялось настроение. После обеда они заехали в бар-другой, и Лорел поймала себя на том, что тесно прижимается к Майклу, когда они возвращаются к машине. Он смотрел на нее сверху вниз, отпускал насмешливые замечания, но холодность в глазах сменилась вопросительной задумчивостью.
Пэт поддерживал хорошее настроение анекдотами, упорно величая Майкла «сэр». По пути домой их фары высветили баррикаду, преграждавшую путь. Неподалеку дежурили полисмены с дубинками и безобразными противогазами на шее. И праздник потух. Все притихли, Майкл развернулся и направил машину домой. Лорел била дрожь. Ну почему, почему, когда только-только стало немножко счастливее…
18
Несмотря на повышение, в субботу Майклу выпало работать. Джимми и Клайд были счастливы и без нее, и Лорел принялась за покраску в желтый цвет кухни, облачившись в старенькие джинсы и старую Майклову рубашку.
Желтые крапинки усеивали металлические шкафы, холодильник и ее лицо, когда она кончила покрывать потолок вторым слоем. Она стояла на коленях на стойке, очищая крапинки, когда услыхала заливистый лай у парадной двери.
— Хиппи, мама! — Джимми откатил дверь.
Клайд прошмыгнул мимо юного хозяина. Хвост его возбужденно прыгал, он метнулся по газетам к раковине, хвостик нырнул в миску с краской. Лорел схватила щенка за шиворот и выбросила в патио.
— Лорел, чем занята? — В кухню — не успела она прикрыть дверь — влетела Майра с Шерри. — Ступай-ка, запри «ягуар»! Во двор набились хиппи и прибывают новые.