Жена напоказ

Счастная Елена

— Для разных целей, — пояснил Ренельд. — Торговля, временное пополнение для разных сильных заклинаний. Или улучшения здоровья. Да что угодно.

«Возможно, кто-то готовит какую-то крупную заварушку,» — резюмировал шинакорн.

Тут не поспоришь. Но мотивы того, кто решил покуситься на чужое, оставались пока самой главной загадкой. Иначе всё было бы гораздо проще.

— В любом случае, ваша светлость, мне, как отцу, очень лестно ваше внимание к несчастью, что случилось с моей дочерью, — граф вдруг свернул совсем в другую сторону.

Ренельд натянуто

улыбнулся. Похоже, Леонора не преминула похвастаться всем, что случилось в Энесси. Но ей повезло, что это не переросло в нечто гораздо более серьёзное, чем флирт и поцелуй на прощание.

«А ты давай, скажи графу, что, возможно, хочешь жениться на его дочурке! — ядовито отозвался Лабьет. — Хотя нет. Он ещё помрёт от радости. Тут надо осторожно».

— Как ты заговорил! — мысленно ответил Ренельд, отпивая из бокала на короткой ножке чуть сладковатый аперитив. — Где же мёд в голосе? И умоляющий взгляд? Как жаль, что шинакорны не могут жениться на графинюшках. Ты побежал бы первым, верно?

«Я о тебе забочусь, если ты не понял».

— Скорее, о том, чтобы меня хватил удар.

«Да ты здоров, как бык. Что тебе сделается от одной Конфетки!»

К счастью, скоро подали обед. К тому мигу Леонора с матерью и правда вернулись с прогулки. Однако не решились тревожить мужчин — тихо сели в гостиной и занялись чисто женскими делами. Дочь — вышивкой, а мать — чтением книги. Впрочем, по их чуть рассеянному виду вполне можно было распознать волнение, что сейчас наполняло обеих. Как будто Ренельд и правда приехал со сватовством.

— Ваша светлость! — Леонора сразу поднялась с места и изобразила весьма изящный книксен. — Как неожиданно и приятно видеть вас здесь!

Графиня же одёрнула её одним только взглядом и приветствовала Ренельда гораздо более холодно. Впрочем, скорее для порядка.

Зато за стол гостя усадили ровно напротив графской дочери. Она, как и положено девице на выданье, то краснела, то загадочно улыбалась, молча слушая разговор мужчин. Однако Ренельд едва не поперхнулся, когда его ступни осторожно, но довольно ощутимо, коснулась туфелька Леоноры. Скользнула чуть выше по голени, задирая штанину, и спустилась обратно. Причём совершенно невинное выражение лица девушки ничуть не изменилось. Впору подумать, что это графиня шалит.

В тот же миг изысканно приготовленные блюда сразу потеряли вкус. Гостеприимство графского семейства и вовсе начало отдавать горечью. Чего Ренельд не любил больше всего, так это попыток загнать его в ловушку и навесить невысказанные или даже несуществующие обещания.

— Пройдёмся, мадемуазель? — предложил он Леоноре, когда обед завершился. — Нам нужно поговорить о том, что с вами случилось. Как вы видели это своими глазами.

— Конечно, милорд, — коротко посмотрев на мать, ответила девушка.

Графиня как будто ничего и не заметила. Зато заметил Лабьет, который уже вернулся с кухни, где его тоже должны были хорошо покормить — думается, ещё и довольно разорительно для здешних запасов.

«Берём с собой Тибера, — предложил шинакорн. — Иначе я буду опасаться за твою

честь. Если она на тебя нападёт, мне придётся её сожрать. А я уже сыт».

Ренельд забыл, что делал в этот миг. То ли улыбался Леоноре, которая вела его в тенистый сад, то ли говорил что-то. В какой-то миг он даже поверил, что пёс способен воплотить свои угрозы в жизнь. И что Тибера на прогулку взять и правда необходимо.

Но пусть уж Леонора не будет смущаться постороннего человека. А запротоколировать всё можно и чуть позже.

— Мне пришло приглашение на пикник от вашей матушки, — заговорила девушка совсем не о том, о чём надо. — Вы будете там?

Ну очень своевременный вопрос. Как будто, кроме этого, её ничего не беспокоит!

— Как вы себя чувствуете? — Ренельд резко сменил тему.

«Это было совсем не изящно, — Лабьет утробно расхохотался. Даже немного злорадно. — Оне не оценит».

— Уже лучше, — показалось, чуть обиженно ответила Леонора и непринуждённым взмахом руки откинула с плеча каштановый локон. — Но пару дней назад, ваша светлость, я была уверена, что просто умру. Лучше бы я осталась ночевать в Энесси! Как графиня д’Амран.

Это намёк? Или просто пришлось к слову?

Леонора замолчала, чуть капризно поджав губы. Провела кончиками пальцев по груди, якобы поправляя кулон, а на самом деле привлекая к ней особое внимание. Хоть ей даже не нужно было и стараться, чтобы мужчины обратили взор куда следует. При прочей стройности фигурки посмотреть там, конечно, было на что.

Стараясь игнорировать явные сигналы Леоноры, направленные совсем не на то дело, Ренельд, прищурившись, посмотрел в пестрящую переливами света и тени даль. Гравий тихо шуршал под шагами. Лабьет сердито пыхтел и даже пытался петь, сбивая с нужной мысли.

Петь! Проклятье. Что может быть разрушительнее для здравомыслия, чем трактирная песенка о дивных округлостях рыбацкой дочки Леоры? Откуда он вообще знает эти куплеты? Да и имя вожделенной прелестницы в них подозрительно походило на имя графской дочки.

Леора, о нимфа, ты дай мне ответ, Мы встретимся ночью сегодня иль нет…

Потрясающе въедливая мелодия грозилась до ночи остаться в голове, если шинакорн не замолчит прямо сейчас. Мысли разбежались, и пришлось приложить все усилия, чтобы отрезать себя от ментального канала с вконец охамевшим псом.

— Ваша аура восстановилась? — Ренельд вновь попробовал направить разговор с Леонорой в рациональное русло.

Девушка оглянулась, словно кто-то мог их подслушать. И даже Лабьет наконец перестал откровенно пакостить, смолк и подбежал ближе.

— Прошу вас, милорд, при отце об этом не говорить, — шепнула Леонора, комкая бахрому на пояске, и коротко прикусила губу. — Но… Ещё не восстановилась. Я не чувствую в себе и капельки былых сил! Я не могу даже сдвинуть стакан с места. Не могу даже занавеску шевельнуть!