Жена неверного ректора Полицейской академии
Шрифт:
Приятную.
Впрочем, как и всегда.
— Как такое вообще возможно? — нахмурился.
И Розамунда рассказала.
Само собой, виконт и виконтесса Кастро удочерили плебейскую девчонку, которую бы раньше в горничные побрезговали взять, совсем не просто так.
В этом жесте был глубокий политический смысл.
После недавней кончины нашего вконец одряхлевшего короля Ксилена за престол разразилась грызня между двумя наследниками.
Законнорожденным принцем Аристархом и бастардом Тибальдом.
В последние
Подозреваю, он уже вообще не соображал.
На блестящего Аристарха ставили почти все знатные и уважаемые фамилии Фиолента.
В том числе и Кастро.
Больше всех Кастро.
Никто не сомневался, принц займет престол, воссядет, воцарится и осыплет благами всех, кто оказал ему помощь в борьбе с недостойным бастардом.
Каково же было всеобщее изумление, когда, мощно поддержанный средним дворянством, Тибальд очень быстро собрал под свои знамена вполне приличное войско и одержал над Аристархом верх в битве под Беларом.
После чего во славе и величии въехал в столицу и короновался на царствование.
Плебейского происхождения Тибальд, у которого мать была служанкой, и который, в отличие от Аристарха, не имел воплощения и обожал простолюдинов.
Тибальд, который истово поклонялся крестьянской богине Соломке — чучелу, обряженному в женскую одежду.
Сложно было придумать для Фиоленты более странного правителя.
Но пути богов порой неисповедимы.
Аристарха и всех его приспешников показательно казнили на площади. Повесили.
И высшее дворянство затаилось, опасаясь, что полетят головы.
Тибальд не мог вырезать весь высший свет королевства. Но все-таки должен был ответить, чтобы другим неповадно было.
И хитрые Кастро поспешили высказать лояльность новому королю, удочерив дочь посудомойки, вытащенную из жалкого приюта на самой окраине Фиолента.
Они удочерили Бьянку, точно такую же, как сам Тибальд — дефективную, грязного происхождения, без магического воплощения, манер, аристократизма, талантов…
Новый король оценил этот жест как признание родом Кастро своей ошибки, и не стал преследовать их, как подверг санкциям многие другие знатные семьи, поддержавшие его соперника Аристарха.
Я покачал головой.
Упаси меня боги хоть когда-либо в своей жизни полезть в политику.
Это мерзкое, бурливое, грязно-пенное море, из которого просто невозможно выбраться чистым. Я, конечно, следил за новостями, но лишь по мере необходимости, не углубляясь в перипетии дворцовых интриг, как мой отчим.
— Понятно, почему Кастро удочерили Бьянку. Но какого-растакого они отдали ее в мою академию?
— Они не отдали, офицер Рэтборн. Она сама пришла по квоте, которую выделил король таким же, как она. Бьянка захотела стать, как ее брат с сестрой…
Изящно изогнувшись, Розамунда
Как раз такой, какой я любил.
А она услужливая. И вкусно готовит — недавно подавала блинчики с сиропом, которые сама испекла. Для аристократки умение готовить весьма экзотично.
— Таким же… Без воплощения?
— Именно, офицер Рэтборн.
Я тихо выругался.
Разумеется, я слышал, что наш новый король очень любит простолюдинов. Сирых, убогих, обделенных, притесняемых высокомерными аристократами.
Но не подозревал, что там все настолько критично.
Думать о том, что в мою академию силком впихнули совершенно бесполезную курсантку, которая даже вступительный экзамен не сдавала, как другие, было неприятно.
Поэтому мои мысли перетекли на нечто более приятное.
Например на то, что в своем розовом платье Розамунда Саксес похожа на зефирное суфле.
Интересно, сладкое ли оно на вкус?
Томный взгляд девушки подтверждал, что очень даже сладкое.
А за Бьянкой Кастро я решил на всякий случай понаблюдать и не делать таких поспешных выводов.
Может, девчонке надо было дать шанс.
Присмотреться.
Не может же она оказаться вообще ни на что не годной?
— Если Бьянка дефективная, значит, более подвержена влиянию сильных воплощений. Например, как у тебя… — проронил я. — Вот что, выдай ей из хранилища защитный артефакт, чтобы никто из других курсантов не воздействовал на нее своей силой.
— Как вы можете так обо мне думать, господин ректор? Я, как никто, хотела, чтоб у этой девушки все здесь сложилось, — прижав руку к груди, горячо уверила Розамунда. — Наоборот, хотела ее поддержать. Ведь она такая… Неприспособленная, как неоперившийся птенец. Может быть, пока не будем снабжать ее артефактом? При постоянном ношении он вызывает сильные головные боли. Боюсь, в учебе это Бьянке совсем не поможет.
Я задумался, барабаня пальцами по столу.
Верно, дежурные обереги, которые числились за академией, были изрядно изношенными, впитали энергетику тех, кто их использовал, и потому могли вызывать побочные действия похлеще головных болей. Выдохлись за столько лет работы, чего греха таить.
Сколько я уже рапортов написал в Ведомство познания, чтоб заменили эту древнюю рухлядь — бесполезно!
— Ректор Рэтборн, вы слишком плохого мнения обо мне, если считаете, что я способна причинить зло этой бедняжке. Даже обидно, — медовый голос Роз прозвучал совсем рядом, совсем рядом были ее пахнущие розой пшеничные локоны, искренние голубые глаза и вздымающаяся в корсете грудь. — Я лично возьму ее под опеку и стану курировать, помогу здесь освоиться и позабочусь о ней лучше любого артефакта. Я тоже заинтересована, чтобы Бьянка показала достойные результаты и не посрамила наше любимое учебное заведение. Не посрамила вас, мой ректор…