Жена палача
Шрифт:
Наши кресла были чуть приподняты над остальными, и спинки украшали белые розы, источавшие тонкий аромат. Я вспомнила про букетик фиалок, и не смогла сдержать улыбку.
– Вы улыбаетесь, - тут же заметил Рейнар, наклонившись ко мне так близко, что я ощутила его дыхание на своей щеке. – Значит, вы довольны?
– Да, - коротко ответила я, желая и одновременно боясь посмотреть ему в глаза.
Только что я мечтала, как он возьмет меня за руку, но стоило ему приблизиться, как я превратилась в боязливого зайчонка. У которого сердце так и заходилось бешеными
Рейнар помедлил, а потом произнес тихо, словно позвал издалека:
– Виоль, не могли бы вы…
Ах, почему Лилиана бросила меня одну?!. Неужели не могла хотя бы парой фраз намекнуть, как мне вести себя, чего ждать. Замерев, я ждала, что попросит мой муж, но тут музыканты заиграли – и я с облегчением вздохнула. Теперь разговор откладывался.
После того, как десять раз подняли бокалы за счастье молодоженов, начались танцы. Нам с Рейнаром пришлось выйти первой парой, и мой муж сразу поспешил извиниться:
– Боюсь, я не слишком хороший танцор.
– Не скромничайте, - засмеялась я, скрывая смущение.
– Увы, даже не думал, - признался он, и я почти сразу же убедилась, что танцы не были сильной стороной Сартенского палача.
Но где бы ему изучить все фигуры модных танцев? Я подсказывала Рейнару движения и только улыбалась, когда он наступал мне на ногу или путал повороты. К счастью, гостям не терпелось пуститься в пляс под музыку королевских флейтистов, и на нас почти не обращали внимания.
Музыканты играли без остановки, к столу выносили новые и новые перемены блюд, а особый восторг вызвал бочонок с вином, который вкатили четверо слуг.
Я видела, как сияет лицо тётушки, как дядя довольно кивает, обходя гостей, но сколько бы я ни высматривала – не видела Лилианы. Сестра не пришла, а тётя не замечала этого или делала вид, что не замечает ее отсутствия.
Когда спустились сумерки, в саду зажгли фонари. Это было очень красиво, но только добавило мне нервозности. В оранжевом свете огней лицо моего мужа стало нечеловечески красивым. И… опасным. Он почти не пил вина, но глаза его блестели, как у многих благородных фьеров, которые слишком часто наполняли бокалы королевским вином, а взгляд казался затуманенным. И я чувствовала этот взгляд всей кожей, как будто меня гладила невидимая горячая рука.
Я не могла не заметить, с каким жадным изумлением смотрели на моего мужа форкаты и замужние дамы. Мне были понятны их чувства – я и сама была потрясена, когда впервые увидела сартенского палача без привычной маски. Но подобное внимание не радовало, и я всё сильнее желала окончания праздника. Желала и… боялась.
Лилиана ошиблась – свадьба получилась самой настоящей. Но следом за свадьбой должна была последовать брачная ночь. Самая настоящая…
15. Вторая ночь в доме палача
Я неловко дернула рукой и опрокинула бокал с вином. Красная лужица растеклась по белоснежной скатерти, грозя пролиться на подол венчального платья. Рейнар оказался быстрее меня и накрыл лужицу салфеткой.
– Это к счастью, - фальшиво засмеялась я, и в это время рука мужа накрыла мою руку, заставив меня вздрогнуть.
–
– Нет, - ответила я и невольно облизнула пересохшие губы.
Мозолистая мужская ладонь скользнула по моей ладони, пальцы переплелись с моими пальцами, и внезапно я осознала, сколько силы в руке, завладевшей моей рукой. Эта сила - страстная, обжигающая, почти жестокая хлынула и захлестнула меня. Казалось, палач с трудом сдерживал её, потому что на мгновение так сжал пальцы, что я всхлипнула.
Он сразу отпустил меня, и я незаметно потерла руку, пытаясь утишить боль.
– Простите, - сказал палач тихо и глухо. – Я не хотел…
Договорить ему не удалось, потому что кто-то шагнул из темноты и остановился за нашими креслами.
Я приготовилась выслушивать очередные свадебные поздравления, но услышала совсем другое.
– Похоже, вы необыкновенно счастливы, форката Виоль? – нарочито вежливо спросил мужчина, опираясь на спинки наших с Рейнаром кресел.
– О, прошу прощения! Теперь вы не форката… Но и не фьера. Как же к вам обращаться?
Это был Элайдж Сморрет. Он навис над нами, пытаясь заглянуть мне в глаза, и показался каким-то странным – почему-то смеялся, хотя лицо дергалось, будто от злости.
– Вы пьяны, фьер Сморрет, - сказал Рейнар и оперся ладонью о мое кресло, отгораживая меня от Элайджа. – Прошу вас отойти, моей жене неприятно, когда вы находитесь так близко.
– Это она вам сказала? – очень любезно осведомился Элайдж. – Но раньше ее радовало мое присутствие. И я в числе приглашенных, почему бы мне не поздравить новобрачную лично? Ведь это настоящий праздник – получить такого мужа. Разве нет?
Я быстро взглянула на Сморрета. Нет, он был не настолько пьян, чтобы не осознавать, что говорит оскорбительные вещи. Он говорил это намеренно… И… и совсем не благородно…
Позже я вспомнила его злые слова и поняла, что целью их было обидеть именно меня. Указать, как я ошиблась, выбрав не того мужчину. Но в тот момент я подумала не о себе. Я подумала, как ранят эти оскорбления Рейнара, и взглянула на него со страхом и жалостью, всей душой желая, чтобы фьер Сморрет закрыл рот и исчез куда-нибудь подальше. Моему мужу хватило унижений и обид за всю его жизнь, чтобы выслушивать подобное на собственной свадьбе!
К сожалению, мои желания не были услышаны небесами, потому что Элайдж Сморрет никуда не исчез и заговорил вновь:
– Все в этом городе убеждены, что форката Виоль Монжеро принесла себя в жертву сартенскому палачу за то, что тот спас ее дядю. И многие считают, что плата непомерно большая. Вам не следовало продавать себя, хватило бы…
Я не успела произнести ни слова, не успела даже взять Рейнара за руку, когда он коротко и едва заметно ударил фьера Сморрета локтем в грудь. Тем не менее, от удара фьер Сморрет ухнул и улетел в темноту, за пределы круга, очерченного светом фонарей. Было слышно, как благородный фьер возится в темноте, пытаясь подняться, а потом, бормоча проклятья, уходит, ломая кусты жимолости.