Жена палача

Лакомка Ната

– Кто там, Дебора? – крикнула я с порога своей комнаты.

– Никого! Наверное, мальчишки балуются, - сердито крикнула она из кухни.

Я вернулась к письму и сразу же посадила от рассеянности кляксу.

Вот незадача! Скомкав письмо, я бросила его в корзину для бумаг, взяла новый лист и начала старательно выводить слова: «Ваше Королевское Величество». Подняв голову, чтобы помакнуть перо в чернила, я обнаружила, что в комнате стоит фьер Капрет. От неожиданности я вздрогнула и благополучно посадила ещё одну кляксу.

–

Я не слышала, как вы стучали, - сказала я строго, убирая перо.

Очередное письмо было испорчено, к тому же, присутствие фьера Капрета было вовсе ни к чему. Мне до сих пор было неприятно видеть его, хотя на фоне последних событий грехи мужа Лилианы заметно померкли.

– Наверное, я забыл постучаться, - произнёс он угрюмо.

В черном камзоле он походил на нахохлившегося ворона, и охотничья шляпа с козырьком, которую он только что снял, усиливала впечатление.

– Вы уже вернулись? – я встала, показывая, что желаю выпроводить его и комнаты. – Тётя и дядя написали жалобу?

– Их задержал фьер Ламартеш, - пояснил он. – Я приехал сообщить об этом.

– Что значит – задержал? – перепугалась я.

– Видимо, это связано с утренним инцидентом, - фьер Капрет помахал шапкой, подыскивая слова. – Но он заверил, что ничего страшного. Несколько вопросов – и всё.

– Фьер Ламартеш явно занимается не тем, чем надо, - сказала я себе, вспомнив слова Рейнара о том, что убийца фьеры Селены и фьеры Томазины до сих пор не найден. Как и убийца моей сестры.

– Он разыскивает вашего мужа, - подсказал фьер Капрет.

– Занимается не тем, чем надо!

– Да, вы правы, - согласился он. – С этой суетой вокруг палача все забыли о Лилиане. Вы хоть вспоминаете о ней?

– О чем вы?! – возмущённо заговорила я. – Лил – моя сестра и…

– А в письме на имя его величества вы собирались просить за неё?

Он сумел меня пристыдить, и я снова села, уставившись на кляксу на слове «Величество».

– Я постоянно вспоминаю о ней, - сказал фьер Капрет. – Я виноват перед ней. Когда она была рядом, я не ценил её, вёл себя, как свинья, особенно в последнее время.

– Прошу вас… - пробормотала я.

– Это правда. Как самая настоящая свинья. Я доставил ей много огорчений. И даже не смог попросить прощения, как её… не стало. И только потеряв её, я понял, как скучаю по ней.

Я взяла перо, размазывая кляксу по листу. Мой зять был прав. Мы все очень быстро позабыли о Лилиане. А что до меня, я даже не смогла как следует поплакать. Больше слёз пролила из-за живого мужа, чем по так страшно погибшей сестре.

– Мы никогда не забудем её, - сказала я глухо, чувствуя, как слёзы подступают к горлу.

– Я – точно не забуду, - откликнулся фьер Капрет эхом. – И наша самая главная задача – найти убийцу, чтобы душа Лил могла спать спокойно.

– Рейнар не убивал её, я знаю.

– Она была такая красивая, - он говорил будто сам

с собой. – Никогда не видел женщины красивее. Но я был так невнимателен к ней. Мы все были к ней невнимательны…

Слёзы сами собой закапали на бумагу, и я уже не могла их сдерживать.

– Фьер Ламартеш просил, чтобы я привёз вас на допрос, - сказал фьер Капрет. – Он приехал бы сам, но не хочет жалоб со стороны вашей семьи. Моя коляска стоит в переулке, я натянул тент, чтобы на вас не слишком глазели…

– Да, спасибо, - прошептала я, вытирая глаза.

– Заедем на могилу Лил? – предложил он. – Я купил лилии, подарим их ей. Она будет рада увидеть нас.

– Да, конечно… - я дрожащей рукой чертила бездумные каракули. Он прав, я слишком быстро забыла о родной сестре. Я потеряла её, даже не выслушав. Не узнав, что заставило её поступить так со мной… Вряд ли она сделала это для собственного удовольствия. При всей желчности характера Лилиана не была злой. Я верила, что не была. Она была несчастна, а мы не замечали этого…

– Буду внизу, - фьер Капрет надел шляпу, превратившись в унылого ворона, и вышел, оставив меня одну.

Я не заставила его долго ждать и просто накинула плащ поверх утреннего платья. Мы вышли через внутренний двор, прошли через заднюю калитку и там, в переулке, действительно, стояла крытая коляска, запряженная какой-то невзрачной серой лошадью со спутанным и грязным хвостом.

В коляске лежал букет лилий, и я взяла его на колени, уткнувшись лицом в хрупкие белые цветы, пахнущие так тонко и нежно.

Фьер Капрет сел рядом, взял вожжи, и коляска покатила по улице.

Лилиану похоронили на одном из семи кладбищ Сартена – на самом старом и красивом, там был фамильный склеп Монжеро. Мы оставили коляску возле церкви, прошли узкой извилистой улочкой к Ливанским воротам и оказались на кладбище Хиллс-корт.

Старинные мавзолеи стояли в тени величественных ливанских кедров, охранявшись тишину последнего пристанища жителей Сартена. Статуи со скорбными ликами, увитые плющом, казались тенями прошлого – душами тех, кто был похоронен здесь сто, двести, пятьсот лет назад. Пройдя кедровую аллею, мы проплутали между поросшими травой холмами, на которых ещё были видны могильные плиты с полустертыми надписями. Потом начались одиночные склепы, а потом мы вышли к каменной часовне, за которой находилась усыпальница рода Монжеро.

Букет нёс фьер Капрет, но подойдя к склепу, он передал цветы мне и открыл туго повернувшуюся в петлях литую калитку.

Я опустилась на колени, смахнула с могильной плиты Лилиан засохшие цветы и положила лилии, погладив холодный камень.

– Надеюсь, вы любили её, - сказал Капрет, снимая шапку и кладя её на скамейку у стены.

– Очень, - ответила я, расправляя листья букета. – Мы были очень близки, пока она не переехала в Сартен. А когда я приехала сюда, она заботилась обо мне.