Жена по решению суда
Шрифт:
Скалка в руках женщины – страшное оружие. Я сделала полшага назад, спохватилась и с запредельной улыбкой на лице подбежала к поварихе, схватила ее за руки вместе со скалкой и со всей возможной преданностью сказала:
– Это божественно! Ничего вкуснее я не ела. – Это чистая правда, от ужина я осталась в полном восторге. – Правда, в монастыре кормят слизкими кашами, но даже на вид ваша рыба невероятная! Слушайте, а что это за такой тонкий привкус был с кислинкой? Какие-то травы? Знаете, я немного разбираюсь в них, но о такой не слышала.
Воинственность поварихи
– Пичужка, как же ты выжила только. – Из-за моего маленького роста, всего лишь метр пятьдесят, все называют меня так.
На мгновение я замерла, а потом расслабилась, еле сдерживая слезы. Я смутно помню маму, слишком маленькая была, когда она умерла, зато помню бабушкины объятия – такие же, в них спокойно и безопасно. Пригрелась слушая ровное биение доброго сердца, тихонько вдохнула сладкий аромат ванили.
– Давай-ка я тебе молочка согрею и рогалики вот-вот подойдут, – не слушая мои слабые возражения, повариха подвела меня к небольшому столику в углу у печки, усадила на крепкий грубо сколоченный табурет и велела ждать и греться.
Через пять минут передо мной появилась большая глиняная кружка доверху наполненная горячим молоком и тарелка с парующими рогаликами.
– С маком, творогом и яблоками, – повариха тепло улыбнулась и погладила меня по голове, будто я ребенок. – Ты какие любишь?
– С творогом.
– Вот и хозяин наш тоже с творогом любит, – круглое лицо женщины озарила счастливая улыбка.
Напоминание о лорде Бенедикте вмиг испортило настроение. Кухня тут же показалась холодной, а любимые рогалики с творогом недостаточно сладкими. Еще и язык обожгла о горячее молоко. С обидой отодвинула кружку, подперла щеку кулаком.
– Что поругались с хозяином? – повариха села, как и я, тяжело вздохнула. – Молоденькая ты совсем, к тому же в монастыре воспитывалась ни жизни, ни мужчин не знаешь. – Мои щеки обдало жаром, меньше всего мне хочется обсуждать личную жизнь при таком количестве свидетелей. Но когда мамка птенца спрашивала? – Ты не смотри, что хозяин груб, добрый он и завсегда заботиться обо всех. Ругается и помогает, даже с бывшей и то был обходительным, а уж какая то змея была. Жуть.
– Любил он ее.
– Любил, но любовь дарить надо достойным, а не…
– Фира! Приготовь хозяину и лорду Вилю закуски, – дворецкий хмуро смотрел на нас, поджимал тонкие губы.
Надеюсь, он не слышал о чем, вернее, о ком мы говорили. Повариха резво подскочила, принялась раздавать указания и кухня будто забурлила, заволновалась как море в непогоду. За считаные минуты помощник нес тяжелый поднос двум лордам, решившим расслабиться за закрытыми дверями кабинета.
Я бы очень хотела узнать о чем они говорят, но дворецкий… чтобы ему всегда опаздывать, имеет дурную привычку приходить не вовремя. Допив молоко, я тепло попрощалась с поварихой и почти вышла, как взгляд упал на одиноко висящий на гвозде ключ.
Если есть ключ, значит есть и дверь
В свою комнату идти, конечно же, нет смысла: где мне там спать на полу? Не хочу, поэтому я отправилась на поиски таинственной двери, к которой подойдет мой честно украденный трофей. Хоть бы он был не от кладовки.
Мимо кабинета я прокралась на цыпочках, но ничего интересного не услышала, лорды смеялись. Я не стала задерживаться: не хочу дважды быть пойманной дворецким у одной двери в одной и той же позе.
Часы в холле пробили одиннадцать раз. В монастыре в это время не спали только наказанные: чистили подсвечники да натирали каменные полы в алтарной. Передернув плечами от воспоминаний, поспешила в правое крыло дома. Спать хочется сил нет, а прилечь негде.
Я тихо подходила к каждой двери и тихонечко вставляла ключ, он послушно входил в скважину, но не проворачивался. Почти отчаявшись найти подходящую дверь, я дошла до конца коридора и вздрогнула, когда услышала щелчок открывающегося замка. Я толкнула дверь и замерла.
– Вот это да-а.
Спальня поражала своими размерами и роскошью. Тяжелый бордовый балдахин скрывал большую часть огромной кровати, которая так и манила упасть в ее мягкие объятия. Рядом с дверью стоял комод, а на нем сидела моя кукла.
Выходит, это хозяйская спальня?
Я осмотрелась внимательно, но никаких признаков проживания здесь людей нет. Осмелев, я прошлась по комнате, заглянула в гардеробную и увидела женские вещи: одежда, обувь, сумочки и разноцветные зонтики. Как же бывшая жена лорда успевала все носить? Не сдержавшись, я провела рукой по вещам, впитывая в себя роскошную мягкость материалов. Для простых смертных такое не делают, у нас грубые материалы и небольшой выбор простых цветов: синий, коричневый, черный и серый. А тут…
С сожалением я вернулась в комнату. Несмотря на потухший камин здесь было уютно и тепло. Темный цвет бордо смягчался мягким сливочным цветом отделки и мебели.
Туалетный столик, ваза со свежими цветами, флакончики духов и небрежно брошенное колье. Я осторожно провела пальцем по синим камням, уверена они идеально подходили к синим глазам бывшей хозяйки.
У окна стояло два кресла, низкий столик с раскрытой книгой и торшер. Напротив камина стояла оттоманка с высокой спинкой, с нее ниспадал плед на пушистый светлый ковер.
Я стояла посреди этого великолепия и никак не могла понять чего же здесь больше памяти о прошлом или приглашения нового?
В конце концов, усталость взяла свое и я решила расценивать все это как приглашение, поэтому смело вошла в гардеробную нашла в дальнем углу приличную ночную рубашку до пят, халат с тапочками и пошла в ванную. Вещей у меня нет, а бывшей владелице они уже без надобности, да и при жизни она их не носила – ярлычки известных мастеров были на месте.
В кровать я легла, когда часы били полночь. Вот и славно, кошмарный день закончился, а в новом я что-нибудь придумаю.