Жена с изъяном

Минаева Анна Валерьевна

В какой-то момент я заметила, как две их трех повозок съехали в сторону, вместе с ними отделилось и несколько воинов. Они остановились рядом, охватив в кольцо.

Они остаются защищать остальной хлеб? Боятся нападения со стороны простых жителей?

Сказать, что я была в шоке, — это ничего не сказать.

А потом мимо промелькнул первый аккуратный домик. Белые камни, черная черепица, окна со ставнями. За ним еще один и еще, карета поехала медленнее. На улицу начали выглядывать самые любопытные из жителей.

Но их было как-то слишком мало. В основном дети, которых женщины спешили оттащить обратно.

И только через минуту все встало на свои места. Когда по ушам ударил гомон. Со всех сторон к карете хлынули люди, вооруженные вилами и топорами.

— Назад! — кажется, это был голос капитана. — Назад!

Но кто там его слушал, народ рвался к карете, к телеге с едой, не слушая приказов и не страшась мечей с алебардами. Еще немного — и прольется первая кровь.

Черт!

Я подумала уже после того, как сделала. Рванула вперед, распахивая дверцу кареты и выглядывая наружу.

Возможно, мне показалось, но всего на мгновение стало тише.

— Жители королевства! — обратилась я к ним, держась одной рукой за карету, а вторую прижимая к груди. — Прошу вас, выслушайте нас! Мы приехали с помощью! Пусть она и невелика, но от всего нашего сердца! И это только начало! Позвольте помочь вам в это трудное время!

Тишина стала громче, а шум практически утих. Сотни глаз уставились на меня, сердце стучало где-то в горле. Но у меня не было пути назад.

— Мы понимаем и принимаем вашу злость!..

— От чьего имени ты говоришь? — крикнул кто-то из толпы.

А ближайший всадник сильнее сжал меч, я даже услышала скрип его кожаной перчатки.

— Я говорю от… своего имени! — ответила им, начиная задыхаться от страха и паники. — Меня зовут… Адель. Вы знали меня как принцессу. Знаете как супругу вашего герцога. Теперь вы знаете меня как Адель. И я пришла к вам с миром с хлебом…

Слова будто бы рождались сами по себе. Я не имела ни малейшего представления, как угомонить разбушевавшуюся толпу. Но… у меня это получилось.

Первые вилы полетели в пыль. За ними вторые. Рядом упал топор. Люди все еще недоверчиво смотрели на воинов, но и те начали прятать оружие.

— Не могу поверить, — шепот Пифаль за спиной привел меня в чувство. — У вас получилось…

Я оглянулась через плечо. Служанка сидела, вжавшись спиной в спинку сиденья, и была белее мела.

— Я тоже, — онемевшими губами тихо ответила я.

— Леди Этьен, — кучер подал мне руку, предлагая спуститься.

На негнущихся ногах я сошла на землю. Несколько секунд постояла на месте, стараясь отдышаться. Запоздалый страх стягивал удавкой горло. Сердце никак не могло успокоиться, перебивая дыхание.

И тогда, с трудом ощущая землю под собой, я задалась вполне резонным вопросом, на который у меня не было ответа. Почему, оказавшись

в парализованном теле Адель, я смогла двигаться и говорить? Выход из такого состояния даже с магией должен быть постепенным. Но до моего пробуждения в тот злосчастный день Адель была недвижима.

— Пойдемте, — Пифаль тоже оказалась рядом. — Я помогу вам.

Испуг сбил с нее всю спесь. Даже взгляд размягчился окончательно. И мы обе зашагали в сторону телеги, которую уже окружили люди.

В толпе я увидела знакомую девчонку с длинной светлой косой. Она улыбалась. А когда встретилась со мной взглядом, низко поклонилась.

После ужаса меня охватила эйфория.

Я смогу помочь этим людям! Смогу хоть немного оказаться полезной! Это… это невероятное ощущение, окрыляющее, остающееся отметиной в виде улыбки на лице и памяти — в сердце.

— Я должна извиниться, — пробормотала Пифаль, когда один из воинов спрыгнул с лошади, стянул плотную ткань и помог нам с камеристкой залезть на нее. — Я вела себя неверно. И… могу ли я узнать ваше настоящее имя?

— Алина, — тихо ответила я, открывая первую коробку с ровными круглыми булками. Аромат свежей выпечки ударил в нос, от него скрутило желудок. — Но сейчас я действую от имени Адель. Надеюсь, она оценит.

— Не думаю, что ее высочеству было бы дело до того, что делаете сейчас вы, Алина, — заметила камеристка, подходя ко мне и помогая доставать еду. — И зря.

Эти слова так сильно зацепили меня, что первые пайки я выдавала в какой-то прострации. Пыталась переварить то, что только что услышала.

Принцессе были бы безразличны беды ее подданных? Что это за принцесса такая? В чем тогда смысл быть на вершине горы, если не собираешься помогать тем, кто эту гору поддерживает?

— Спасибо большое, — я отмерла, только когда из моих рук хлеб взяла знакомая девочка.

— Лана, правильно? — уточнила я у нее, улыбнувшись.

Девушка замерла и густо покраснела:

— Вы запомнили мое имя, ваша светлость?

— Ты была слишком храброй у ворот замка, чтобы забывать твое имя, — ответила я, украдкой выдавая ей дополнительную булку. — Я сдержу свое слово. Но на сегодняшний день это все, что я могу сделать для вас.

— Это уже больше, чем кто-либо когда-либо для нас делал, ваша светлость, — прошептала Лана, прижимая хлеб к груди. — Спасибо.

Она поклонилась мне еще раз и стрелой кинулась сквозь толпу, чтобы не мешаться другим.

А у меня сердце сжалось от жалости.

Телега хлеба опустела слишком быстро. Некоторым досталось по две буханки, но разве этого достаточно? Все те катаклизмы, который описала Пифаль, должны были убить почти весь урожай. Совсем скоро им вновь нечего будет есть.

— Пора выдвигаться дальше, — сообщил мне один из воинов, помогая спуститься с телеги, когда хлеб закончился.