Жена в наказание. Укрощение темного
Шрифт:
Приглядевшись, Римма Федоровна поняла, что зеркало стоит в центре большой, очерченной синим окружности, по краям которого написаны мелкими буквами какие-то формулы, цифры, нарисованы фигуры.
– Вам нужно встать подле зеркала, чтобы видеть свое отражение. И внимательно смотреть. Когда отмечаете в себе изменения, говорите: “Принимаю” или “Не принимаю”.
Жена с пониманием кивнула, сделала, что Мелдиор просил.
Муж же взял в руки большую, увесистую книгу в черном переплете, с коричневатыми страницами, тронутыми временем
С трепетом раскрыл почти на середине. Встал тоже в круг, но сбоку, чтобы не отразиться в зеркале.
Ровным, низким голосом принялся читать заклинание.
Все три светильника подлетели к Римме Федоровне, выстроились над головой, чтобы она себя лучше видела.
Вокруг женщины соткалась голубоватая прозрачная аура. Волосы ее зашевелились вдруг облаком, пошли в рост, одновременно становясь пышнее и объемнее. Магия началась!
ГЛАВА 7. Преображение
Римма Федоровна критическим взглядом смотрела в зеркало. Она не обманывала, когда говорила, что ее все устраивает. Так, чуть лукавила, возможно. Но в этом чужом мире свою заинтересованность в том, что нужно ее новому муженьку, показывать нельзя. Стратегически неверно.
Да, в последнее время тяжеловато становится себя таскать, с полтинничек килограммов убрать можно. Да и молодость не лишней будет. Кто будет против увеличения продолжительности жизни? Активной, интересной жизни.
И еще вот волосы она подлиннее хотела, да сам муторный процесс отращивания со всеми этими переходными стадиями ее отталкивал. Возиться не хотелось. Цвет тоже можно оживить.
Одним словом, в глубинах управдома Риммы Федоровны пряталась женщина. И лишь Небесам известно, что может произойти, когда слой Риммы Федоровны, который отделяет эту самую внутреннюю женщину от реальности, станет тоньше. Но не станем забегать вперед.
Пока что новобрачная выглядела вполне себе управдомом.
– Вы можете протянуть руки к отражению и показать на нем, с какой частью тела хотели бы поработать сначала.
Мелдиор отвлекся от своего талмуда, чтобы помочь жене.
– Вроде как редактор на смартфоне, – чернокнижник из этой фразы понял только лишь “вроде”, но на всякий случай кивнул.
– Приступим, – решительно хлопнула себя по бокам Римма Федоровна. Хорошие бока-то. Во всех смыслах веса ей добавляют, в том числе социального. А уж бюст… Вот вы попробуйте надвигаться на должника по квартплате нулевым размером? То-то и оно, что неубедительно!
Начать надо с головы, разумеется. Римма Федоровна вытянула руки, поднесла руки к волосам, не касаясь отражения, но рядом. Стрижка у нее короткая, самые длинные пряди до середины скулы примерно. Цвет темно-русый, свой. И ни единого седого волоска пока нет, вот что значит крепкая психика и хорошая наследственность.
Она растопырила пальцы, затем сделала жест, будто пятерней расчесывает
У отражения тут же как будто змеи из волос полезли.
– Рыжеватый можно! – сказала Римма Федоровна.
Тянула картинку все ниже, ниже, пальцем волны вырисовывала. Пока Римма Федоровна в зеркале не стала обладательницей буйной рыжей шевелюры. И смотрела на оригинал все с тем же саркастическим выражением.
Тут уж даже железная женщина-управдом не выдержала, разразилась смехом. Так, что слезы из глаз потекли.
– Ой, не могу! – простонала она, увидев брошенный на нее озадаченный взгляд Мелдиора. Он даже текст свой читать снова прекратил.
Посмотрел на Римму Федоровну, затем в зеркало. И тоже не выдержал, рассмеялся.
Римма Федоровна ощупала голову. А у нее-то ничего не изменилось, все эти метаморфозы только в отражении происходят.
Успокоившись, она кивнула чернокнижнику:
– Можете дальше бубнить.
Прическа в зеркале мерцала, вроде как в раздумьях.
– Принимаю, – сказала отражению Римма Федоровна. Цвет изображения выровнялся. Хоть его все равно нужно было воспринимать с учетом синеватого блика.
Чтоб не было больше так смешно, Римма Федоровна решила усушку сделать. То есть фигурку в зеркале сплющить, сделать потоньше.
Как заправский скульптор, лепила она свое отражение. Уменьшала объемы, вытягивала шею, ножки делала длиннее.
Да так увлеклась, что и забыла, что с собственным образом работает, создавая изображение красивой молодой женщины.
Если что-то шло не так, она коротко бросала:
– Не принимаю!
Изменение тут же сбрасывалось.
В некоторые моменты подходил ближе и Мелдиор, советы давал.
Они с ним спорили, по некоторым моментам не приходя к согласию, потому что Римма Федоровна, например, отказалась приделывать отражению гигантские ресницы и рисовать утрированный перманент бровям. Где ж он такой страсти-то понабрался?
Оказалось, мановением руки можно и поворачивать фигуру в зеркале, как трехмерную модель в компьютере.
Чтобы проработать мелкие детали, нужно было приблизить изображение, как бы раздвигая пространство.
Удивительные вещи происходили с одеждой. Как только Римма Федоровна убрала у женщины в зеркале лишний вес, ее привычный костюм исчез, но модель голышом не осталась, на ней появился тонкий серебряный комбинезон, как термобелье.
– Надо ж, цензура какая! – одобрительно покачала головой управдом.
Окинув последним взглядом полученный шедевр, Римма Федоровна отряхнула ладони, будто как гончар, сама слепила эту красоту в зеркале.
– Как тебе, Мелдиор? – спросила она мужа уже по-свойски.
– Хороша, – сказал он, и голос его отчего-то звучал хрипло. Утомился, наверное, мантры свои читать.
Он нервно сглотнул и спросил:
– Если все устраивает, оставляем… картинку?
– Погоди-погоди. Вот тут вот еще.