Жена в наказание. Укрощение темного
Шрифт:
Сквозь огненную завесу он видел, что король подал знак жрецу готовиться к церемонии. Невеста вот-вот прибудет. Уже и воронка выгнулась, в его сторону вспучилась. Да так сильно, будто по ней нескольких девиц втаскивают.
В храме заиграла венчальная музыка, вступил хор. Чистые, будто нездешние голоса.
Воронка начала разворачиваться в тоннель и Мелдиор, тянувший руки, чтобы принять на них свою гостью, увидел – с невестой что-то случилось…
А потом на него сверху упало огромное, тяжелое, неотвратимое, вдавливая в пол.
– Запечатывай вход, Илифад,
ГЛАВА 2. Здрасьте, граждане герцоги!
К 55-летию Римме Федоровне подарили сертификат на посещение аэротрубы. Она думала, что ее туда не возьмут, все-таки женщина она большая, где-то ж должно все это величие помещаться, не в мелкой же таре. Однако в те годы она как раз еще проходила по самой верхней границе веса, только с экипировкой проблемы были, богатая грудь не давала застегнуть эту их тужурку. Но все равно пустили. И Римма Федоровна не пожалела, впечатления и правда оказались незабываемые. Как говорится, хорошо, но мало. Воздушная струя подняла ее не так высоко, как остальных, и все время подкидывала, будто тужилась, однако ощущение полета в потоке она поймать смогла.
И сейчас, пока летела в этой непонятной черной воронке, вспомнила тот день. Как и тогда, она полностью была на весу, могла крутиться и поворачиваться. Только при этом еще и вперед двигалась с невероятной скоростью.
Наверное, терминал ударил ее током и она потеряла сознание.
Пролетев еще немного, Римма Федоровна вспомнила одну из любимых в детстве книг, про девочку Алису, упавшую в кроличью нору. Что там эта пигалица бормотала, пока ее в неведомые края несло? Про мошек и кошек?
Но путь председателя ТСЖ “Богатырь” оказался быстрее, чем у героини книжки. И закончился трагичнее.
С невероятной силой тоннель выплюнул ее на свет. Яркий, ослепляющий. Пришлось зажмуриться.
Бух!
Она врезалась во что-то мягкое и неустойчивое, подминая его своим телом.
От удара что-то хрустнуло и кажется, не в ней.
– Едят ли кошки летучих мышек? – пробормотала Римма Федоровна, вспомнив наконец цитату из книжки.
Под ней раздался стон.
Открыв глаза, она поняла, что возлежит на том самом приятном молодом человеке, который ей привиделся в глубинах терминала, в конце тоннеля.
– Мужчина, простите, ради бога, – смутилась она, – вы мне по пути неудачно попались. Вы лежите, лежите, я сама слезу.
Римма Федоровна хотела упереться в пол ладонями и только тогда сообразила, что до сих пор держит в одной руке кружку, в другой платежку. Чай во время путешествия расплескался, но посуда не пострадала. Поставив ее рядом с собой, Римма Федоровна подняла голову и увидела, что они с элегантным пострадавшим лежат внутри огненной завесы.
– Все чуднее и чуднее, – пробурчала она, с усилием поднимаясь и отслеживая сразу, не болит ли чего. К счастью, ничего не сломала. Себе, по крайней мере.
Она стояла уже в полный рост, разминая мышцы и похрустывая суставами, когда огонь вокруг разом втянулся в
Тогда Римма Федоровна смогла разглядеть, что находится в церкви, но какой-то странной. Без икон, со статуями. Прямо перед ней – разбитое зеркало, а за ним – алтарь. Это ничем другим быть не может. Подле алтаря стоит мужчина в богатом ниспадающем в пол одеянии. С перекошенным то ли от удивления, то ли от ужаса лицом.
У зеркала застыл высокий молодой мужчина с длинными волнистыми волосами, с благородной бородкой. Одет чудно, в черный камзол с позолотой.
Похрустев шеей, Римма Федоровна принялась осматривать помещение дальше. В ушах постепенно перестало шуметь и гудеть, стала слышна красивая музыка. Возможно, она перед этим сопровождалась хоровым пением, но сейчас певцы сбились в кучку, растерянно переглядываясь и прячась за песенниками.
Медленно повернув голову в другую сторону, Римма Федоровна увидела и других участников непонятного ей пока действа.
Какое интересное театрализованное представление!
Прямо на нее пялился целый король. Нет, понятно, что это актер в короне, но какой наряд натуральный. Чуть поодаль лупил осоловевшие круглые глаза одетый в черное здоровенный лысый мужик примерно ее лет. Его держала под руку изящная, утонченного вида черноволосая дама, которая открывала и закрывала рот, как с утра мамаша Иванова.
Под ногами завозился сбитый ею мужчина.
Присел на корточки, затем поднялся, что-то быстро-быстро заговорил, она не поняла, на каком языке.
Ему все разом кинулись отвечать на том же странном наречии.
– Так, граждане мои хорошие, – строго сказала Римма Федоровна, обращаясь к мужику в короне, которого для себя назначила главным, – объясните-ка мне, что это за иммерсивный театр тут у вас намечается?
Бывала она на спектакле, где актеры дурачились, а зрители за них работу выполняли. Это называлось “погрузиться в действие”.
Чудики продолжали лопотать по-своему.
Кажется, красавчик, на которого она упала, все же начал приходить в себя. Он подошел к ней, странно разглядывая.
– Мужчина, я вас не очень помяла? – заботливо спросила она. – Все важные органы на месте, ничего не съехало?
Он молча смотрел на нее сверху вниз. Да, высокий парень оказался. И очень привлекательный. Внешность благородная, ухоженный. Черты лица ровные, четко прописанные. Плечи широкие, но сам стройный, подтянутый. Ноги длинные, как у танцора. Одет во все черное, но богато. С висюльками, цепочками всякими. Темные волосы аккуратно подстрижены и наверняка были уложены… пока она сама его не уложила.
Вытянув руку, он провел ладонью прямо у лица Риммы Федоровны, сопровождая это своей птичьей речью.
Затем обе ладони приложил к ее ушам, а после совсем странное сделал – обвел указательным пальцем ее губы по контуру, вызывая щекотку.
– Это чего вы творите такое! Вы с этими руками на полу только что валялись! Помыли бы хоть! – возмутилась Римма Федоровна.
И поняла, что слова у нее как-то не так складываются, как обычно. Но что именно по-другому, она сообразить не могла.