Жена в стиле милитари
Шрифт:
– А я буду, – сказала Ира и залпом выпила полстакана. – А теперь рассказывай, что с Никитой случилось?
Дамы сели в кресла напротив друг друга, и Вика начала рассказывать.
Никита как всегда в последнее время по субботам работал у себя в кабинете.
– Как всегда по субботам? – не удержалась я от вопроса.
– Да. Он когда-то прочитал про какого-то миллионера, что тот по субботам всегда делает анализ работы за неделю. Ну и тоже привык. Я весь день провела у себя наверху: читала, смотрела телевизор, в общем, ничего не делала, ждала, когда Никита освободится,
– Куда? – спросила Ирина.
– К косметологу. И еще в одно место…. А где-то полчаса назад я спустилась сюда поискать свой маникюрный набор. Заглянула к Никите в кабинет, а он лежит головой на столе. Я сразу вызвала скорую помощь. Вот и все.
Вдруг входная дверь приоткрылась, и в проеме появилось обеспокоенное лицо худощавой женщины средних лет.
– Виктория Львовна, – обратилась она к хозяйке, – мне сказали, «Скорая» была. Я прибежала, может, что случилось, помочь надо?
– Спасибо, Лариса, ничего не надо. А впрочем, прибери в кабинете у Никиты Сергеевича. Мало ли, вдруг, инфекция какая.
– Хорошо, – женщина поспешно прошла через гостиную, скрылась в холле и через минуту появилась уже в униформе домработницы.
– Это наша приходящая, – пояснила нам Вика. – Ну что же мы сидим? Наверное, надо ехать в больницу. Я сейчас в таком состоянии, что не могу сесть за руль. Вы меня подвезете? Он в областной.
И вдруг Вика расплакалась, Ирина заревела тоже. А я подошла к двери в кабинет и приоткрыла ее. Там уже вовсю орудовала домработница Лариса. Из-за открытого окна на меня дунуло сквозняком и вместе с ним неприятно поразил запах подгнивших фруктов. Лариса, протирая мебель, неодобрительно посмотрела на меня. В ее лице уже не было того подобострастия, с которым она разговаривала с Викой. Вероятно, комплексует из-за своей профессии, подумала я. А может, просто не любит, когда ей мешают работать. Я вернулась к женщинам в гостиную. Они уже успокоились.
– Вика! – обратилась я к ней. – А ты не допускаешь мысли, что твой муж просто отравился? У него в кабинете гнилыми фруктами воняет.
– Да? – удивилась Вика. – Странно. Почему я не почувствовала? Ну конечно, у меня же насморк!
– Я тоже не чувствую, – присоединилась Ирина.
– Ну еще бы! С твоим вечным тонзиллитом! – воскликнула я.
– Твоя правда, – согласилась подруга.
Вика с потерянным видом слонялась по гостиной.
– Ну чего ты пятый угол ищешь? Собирайся, и поедем в больницу, – заявила Ирина.
– Да-да, конечно, – тут же согласилась Виктория. – Только я не знаю, наверное, следует что-то собрать с собой: бритвенные принадлежности, полотенце…
– Какое полотенце, Вика? Он был без сознания. Наверняка, в реанимации.
Вика вдруг зарыдала. Мы бросились к ней. Стали успокаивать, как могли. Оказалось, могли по-разному. Я – с материнским участием, ласково. Мне, действительно, очень жаль эту, в сущности, еще девочку. Она очень страдает. Но на Ирину невесткины слезы оказали иное действие. Она увещевала Викторию тоном, каким разговаривают учителя с капризными детьми: сейчас же прекрати, перестань, довольно!.. Ну что с нее взять? Учительница –
– Всё! Одевайся, и поехали! – скомандовала Ирина Виктории.
– Да, я сейчас, – с готовностью ответила та.
Спустя пару минут мы уже были на улице. Вика собралась было запереть дом, но я спросила:
– А как же твоя домработница? Ты ее запрешь?
– О господи! – Вика взялась за голову. – Все-таки, я действительно не в порядке. Лариса! – громко позвала она в дверь, – Мы уезжаем. Вы закончили?
– Да, Виктория Львовна, бегу, – послышался голос и в дверях показалась Лариса, на ходу надевающая плащ.
Мы направились к машине.
– Виктория Львовна, извините… А можно мне с вами до города доехать? – вдруг спросила домработница.
Вика растерянно глянула на меня.
– Конечно, Лариса, садитесь в машину, —сказала я.
Почти всю дорогу молчали. Немудрено: какое известие ждало нас в больнице? В каком состоянии Никита? Чем больше сокращалось расстояние до города, нем неспокойней становилось у всех на душе. Впрочем, не уверена, что у всех. Не думаю, что Лариса очень уж тревожится по этому поводу. И это вполне естественно. Но почему-то именно с ней стало плохо на последних километрах пути.
Я сидела за рулем и не следила в зеркало за ее лицом, но Ирина, сидящая на заднем сиденье рядом с ней, вдруг с тревогой спросила:
– Лариса, Вам плохо?
Я обернулась. Действительно, Викина домработница, действительно, была бледна.
– Нет, ничего. Так, немного… Вероятно, съела чего-нибудь, – попыталась пошутить Лариса.
– Да? Бывает… А вот журнал не хотите полистать? Отвлекает…
– Нет, спасибо.
– Что там у тебя за журнал? – включилась в разговор сидящая рядом со мной Виктория, – Дай посмотреть.
– Пожалуйста, – протянула журнал Ирина.
– Какой роскошный цветок! – вперилась в обложку Вика. – Как он называется?
– Понятия не имею, – сказала я.
– Просто, аленький цветочек из сказки. Совершенно волшебный.
– Да. А главное – красный. Обожаю все красное, – заключила я.
А вот и больница. Мы вышли из машины.
– Куда теперь? Мы же не знаем, куда его положили… – залепетала Вика.
– Сейчас все узнаем, – бодрящим голосов сказала Ирина.
– Спасибо большое, что подвезли! – подала голос обретшая нормальный цвет лица Лариса, – Виктория Львовна, пусть Никита Сергеевич поскорее поправляется!
– Да-да, спасибо, Лариса, всего доброго! – прервала ее Вика.
– До свидания! – скомканно попрощалась со всеми Лариса и быстрым шагом удалилась.
Мы направились внутрь здания. Действительно, Никита был в реанимации. Выяснилось, что состояние его тяжелое. Диагноз не определен. Чтобы все это выяснить, осознать и принять, потребовалось часа два и куча нервов.