Женаты против воли
Шрифт:
— Что? Почему?
— Потому что так будет правильно.
— Ты с ума сошла. — Бывший жених начал спускаться по ступенькам. — Я никуда тебя не отпущу.
— Это не в твоей власти.
— Ты что, решила сбежать? Рин, это несерьезно.
— Очень серьезно. Коннор меня отпустил. Дал фору в два месяца... а глава... Я ушла из семьи, Питер. И Финне Монрей больше не смеет мне приказывать.
— Он так просто тебя не отпустит.
— Знаю. Но я нашла, что ему предъявить. Прощай, Питер. Прощай и будь счастлив, —
— Рин, постой!
— Питер, не надо...
Не знаю, что мужчина прочитал по моему лицу, но он вдруг сдался.
— Я не буду тебя останавливать. Но если будет нужна помощь, знай, что я всегда готов ее оказать. Возьми это, — произнес Питер, протягивая мне накидку. — А то холодно, а путь тебе предстоит неблизкий.
— Спасибо.
Утеплившись, я благодарно улыбнулась Питеру и пришпорила Эфри, которая с радостью взвилась к небесам, соскучившись за эти четыре месяца по нашим полетам.
— Давай, милая, нам предстоит долгий путь, — прошептала я, прижавшись к ней.
Мы летели несколько часов. Намного больше положенного. Эфри давно выбилась из сил, но я упрямо гнала ее на север, подальше от столицы собственной семьи, туда, где хоть недолго я смогла бы передохнуть.
Было холодно. Сильный ветер то и дело налетал, пытаясь сбросить меня с седла. Пару раз мы попадали под небольшой дождик, и тогда Эфри приходилось подниматься выше, что расходовало много сил.
Давно пора было остановиться, но я не отпускала ее, доводя нас обоих до изнеможения. Мне уже несколько часов приходилось подпитывать пегаса своей энергией, и это ничем хорошим не могло закончиться.
И вот наконец среди бескрайнего леса я смогла разглядеть тусклые огоньки небольшой деревеньки, расположенной на крохотной опушке.
Осень здесь уже давно вступила в права. Листва давно осыпалась, устилая бурым ковром влажную землю. По вечерам до самого рассвета промозглый туман окутывал все вокруг белым пологом.
Эфри, надсадно хрипя, с трудом опустилась и сразу же исчезла, тяжелым камнем сдавив грудь.
Прислонившись к ближайшему дереву, я замерла, тяжело дыша от усталости и холода. Накидка давно уже не согревала. Больше всего мне хотелось лечь под деревом, свернуться комочком и подремать. Хотя бы пару часиков.
Пришлось чуть ли не силой заставлять себя идти к ближайшему дому за высоким частоколом.
Услышав мои шаги, затявкала собака, к ней тут же присоединились другие, оглашая тихий поселок в десяток домов громким предупреждающим лаем.
Жалобно скрипнула дверь. Затем раздались тяжелые шаги и хриплый, прокуренный голос требовательно спросил:
— Кто там?
— Здравствуйте, — собрав остатки сил, отозвалась я, дрожа от холода. — Я Монрей! Лирин Монрей. Светлая.
Небольшая пауза и вопрос, от которого улыбка сама появилась на губах:
— И что? Чего
Да, здесь, в чаще леса, далеко от сторожевых башен, власти и грызни между двумя великими родами, жизнь текла своим чередом. Им не было дела до моего высокого статуса и положения.
— На постой пустите? Я проделала долгий путь, очень устала и замерзла.
Опять тишина и неохотный ответ:
— Нет у нас для господ подходящего отдыха. Да и места в доме мало.
— Я займу лишь уголок и многого просить не буду, — произнесла я, приваливаясь к частоколу.
Стоять становилось все сложнее.
Мало того, что сама устала, так еще Эфри продолжала тянуть силы, пытаясь восстановиться после тяжелого путешествия.
— Нету места. Нету. Уж извиняйте, — пробурчал мужчина. — До башни совсем недалеко. Если на лошадке на летающей, то всего пару часов.
Нет у меня этих часов, Эфри не появится до утра. Да и нельзя мне в башню. Я теперь изгой.
«Неужели не пустит? И что теперь? Проситься в соседний дом?»
Я с трудом повернула голову.
Вроде еще светло на улице, а разглядеть не получается. Словно пелена перед глазами.
Сделав шаг я начала медленно оседать на землю. Перед глазами все замелькало, закружилось, и я самым банальным образом потеряла сознание.
Очнулась я уже гораздо позже.
В темной комнате, освещаемой лишь небольшим светильником в углу, было сухо, тепло и пахло разными травами. Постель, на которой я лежала, была твердой, но это мало волновало, главное, что она была.
Приоткрыв глаза на секундочку, я почти сразу их закрыла, так сильно хотелось спать. Все тело болело и ломило от перенапряжения. Но хотя бы меня больше не трясло от холода.
— Ой, матушка, смотрите, какое платье... — раздался совсем рядом восторженный шепот.
— Не трогай, Дина, — велела дама постарше.
Именно она дотронулась до моего лба шершавой рукой, пытаясь проверить, есть ли жар. Судя по недовольному цоканью, я все-таки заболела.
— Это же кружево. Настоящее кружево. И не просто полоска, которую мы видели на ярмарке, а целое полотно. А какое красивое. Я даже не думала, что такое бывает.
Моего плеча осторожно коснулась чья-то рука.
Лишь чудом я не дернулась, продолжая изображать из себя спящую.
Вдруг увидят, что очнулась, и выгонят на улицу.
— Дина. Сказала же, нельзя.
Но девушка словно не слушала, продолжая осторожно касаться моего платья.
— Матушка, какая ткань мягкая. И цвет белый-белый. Вот бы мне такое.
— С ума сошла! Даже не смей думать. Это же Светлая. Монрей.
— И что? А платье свадебное... Интересно как. Неужели эта Светлая сбежала с собственной свадьбы?
— Помолчи. Нас это не касается. Отец идет. Его такие разговоры точно не обрадуют.