Жених для ящерицы
Шрифт:
«Блатья. Китайцы не могут произносить нашу букву «р», – последняя умная мысль махнула хвостом на периферии сознания, пока ноги переступали шелковый сугроб.
Я стояла под душем и с пристальным вниманием читала наклейки на бутылочках: шампунь для нормальных волос с экстрактом пшеницы, гель для душа с протеинами и минералами. Не могут же мне сниться такие подробности! Или могут?
Интересно, мужчина в спальне – это реальность или сон? Или реальный сон? А может, сонная реальность?
Значит,
Как все произошло – как получилось, что мы стали целоваться?
В памяти, как слайд-шоу, замелькали кадры: ночь, незнакомец с банданой на лице, Димина спальня, мои слезы и чуткий к мужским ладоням халат… С этого места воспоминания были обрывочными: близкие горячие губы, фантастические касания и полет в астрал…
Все произошедшее можно было описать, используя названия романов: «Бурная ночь», «Жаркий поцелуй», «Скрытая ярость», «Медовые поцелуи», «Огненное прикосновение»… Только выстроить названия в хронологическом порядке. Медовые поцелуи сменялись жаркими поцелуями и мешались с огненными прикосновениями. В конечном счете получилась бурная ночь. Пожалуй, только скрытой ярости не было. Была бесконечная, безграничная нежность.
Я выключила воду, завернулась в полотенце и заглянула в зеркало.
Уши все еще пылали – неудивительно – от того, что они услышали, могли вообще отвалиться: Тихомиров-то никакой не молчун, оказывается. Скрытый темперамент вырвался наружу! Губы до сих пор горели, кожа и все внутри еще отзывалось болезненным томлением. А лицо! Никогда еще я не выглядела такой откровенной самкой!
Стараясь ступать беззвучно, как Триш, пробралась в спальню.
– Ты почему крадешься? – раздался в темноте голос Тихомирова.
– Хотела проверить.
– Что проверить?
– Ты есть? – Я по-идиотски хмыкнула.
– Странно. Пока тебя не было, я тоже спрашивал себя: «Ты есть?»
– Мистика.
– Ничего подобного – реальность. Иди ко мне.
Да здравствует квашеная капуста!
Слава Всевышнему, что я не ящерица!
Свитер был черный, крупной вязки. Размер 48–50. От вещи исходил запах костра.
Тихомиров сложил вещдок в пакет, проверил запись на камере слежения – она ничего не прояснила и не добавила к моему рассказу. Ночь хранила анонима как темную силу, родную душу.
Утро мы встретили с Тихомировым в обнимку.
– Отдам свитер криминалистам, через пару дней мы будем знать о хозяине все. Или почти все. Кстати, ты в курсе, что Жуков работал в молодости на кафедре химии в университете?
– Да, – мне показалось, я разучилась дышать, – конечно, он рассказывал. И что теперь?
– А ничего – под суд пойдет.
– Ты же говорил, что в письмах нет состава преступления?
– Не волнуйся,
– Давай ты за что-то одно посадишь Жукова. Или за аферу, или за письма, только я сомневаюсь, что это он писал мне.
– Конечно он!
– Что ты, это не в характере Жукова. Арсений бы не стал заморачиваться, царапать, как ты выразился, крахмалом или лимоном. Он вообще не романтик, если хочешь знать.
– Витюша, романтик – это хлюпик и слабак. Я уверен, что это Жуков вертелся возле дома ночью. Спрашивается, что он здесь делал? Если романтик, то понятно: мечтал увидеть тебя. Если не романтик, а настоящий мужик – ждет меня сейчас на позиции с эсвэдэшкой.
– С чем? – прислушалась к непонятному слову я.
– Со снайперской винтовкой Драгунова. – От слов Тихомирова дохнуло холодом.
Я покачнулась – будто заглянула в земной разлом:
– Ну и шутки у тебя.
– Я это к чему? К тому, что Жукова исключать нельзя.
Мы уже полчаса целовались, медленно, как в беззвучном танго, смещаясь к порогу.
– Опаздываю, – время от времени вспоминала я.
– Вот возьму и не отпущу тебя.
– Отпусти, гражданин начальник, – хохмила я, хотя на самом деле сердце сладко ныло от Диминых слов.
Дима сгреб меня в охапку:
– Я буду держать тебя, а ты – меня.
– А если я держать не буду? Сбежишь?
– Если не будешь меня держать, я подумаю, что не нужен тебе. У нас, у мужчин, куча комплексов.
– Бедные. А как же ваша хваленая уверенность?
– Мы в себе уверены, а не в вас.
– Ты уверен в себе? – рассчитывая услышать, что в ближайших Димкиных планах любить меня до конца жизни, спросила я.
– Я уверен в себе.
Мы опять поцеловались, и я наконец выскочила из дома «на крыльях любви» – так, кажется, называется это глупейшее состояние эйфории.
Всю дорогу на ферму я гордилась собой: итак, четвертый пункт плана наконец преодолен! Соблазнение Короля состоялось и прошло так естественно, что заподозрить меня в умысле даже следователь Тихомиров не сможет.
Остается: зачать ребенка и расстаться с Королем.
Последний, шестой пункт требует переосмысления. Подумаю об этом на досуге.
Интересно, попаду я в число женщин, которые беременеют с одного раза, или Тихомирову придется задержаться в моей жизни? А если придется, то насколько?
Верка Рысакова, одетая с провокационным шиком, встречала макаронника в аэропорту: брюки на бедрах, красный ремень со стразами, красные туфли на платформе, майка. В просвете между майкой и брюками – умеренная, вполне аппетитная жировая складка. Сладкий, цветочный парфюм и два кило косметики – оружие массового поражения, а не заместитель руководителя администрации по финансовым вопросам Вера Николаевна Рысакова!
«Вот почему Гена такой затюканный», – увидев чиновницу, поняла я.