Жених из Чернодырья
Шрифт:
Казалось, Черный лес дышит…и смотрит. На меня. Наблюдает за тем, как неуклюже пробираюсь по сугробам, пытаясь держаться недалеко от реки, оценивает мою силу и решимость и прикидывает, как будет проще от меня избавиться.
Надо мной, тускло высвечивая небольшой пятачок неспешно плыло заговоренное огниво. А еще выше чернело равнодушное зимнее небо, усыпанное звездами, которые казались ближе и ярче, чем в Синеречье.
Когда я запрокинула голову, чтобы полюбоваться на них, то увидела, как промелькнул темный, невнятный силуэт,
— Белка, — сказала я, — однозначно белка.
И плевать что размерами в несколько раз больше.
Белка. Ну или бурундочок. Да, да.
На всякий случай оглянулась, но ничего не увидела. Деревья, как будто сдвигались плотнее друг к другу, перекрывая обзор. И хотя я не так далеко прошла вглубь леса, выхода из него уже не было видно.
Ладно. С этим разберусь чуть позже. Главное, набрать волшебной волы, а обратно уж как-нибудь вернусь. По звездам, например.
Звездочет из меня был аховый, но на всякий случая я посмотрела еще раз, пытаясь найти и запомнить какие-нибудь ориентиры. Ну, допустим, вот та загогуля в форме вопросительного знака сойдет, и вон то скопление ярких точечек тоже ничего.
Убедив себя, что все под контролем, что путь назад непременно отыщется, а с дерева на дерево параллельно со мной и правда перескакивала добрая безобидная белочка, я поплелась дальше.
Продвигалась медленно. Коварный снег всеми силами старался меня задержать. То прикрывал яму, из которой потом приходилось выбираться по-пластунски, то большими комками падал прямо на голову, норовя проскочить за шиворот. И так без конца.
Я настолько устала, что утром, когда солнце уже взошло над Чернодырьем, упала плашмя в сугроб, руки-ноги раскинула и прохрипела:
— Все! Дальше не пойду.
Но, конечно же, пошла. Потому что усталость — это такая ерунда по сравнению с тем, что сейчас чувствовал бедный Марк. У меня не было времени ни на отдых, ни на жалость к себе, я должна была найти исток Синей реки, набрать воды и вернуться до того, как хищный боб начнет пускать корни
Мысли о любимом придали сил и решимости. Я с кряхтением выбралась из снега, отряхнулась и поползла дальше. В какой-то момент плащ зацепился за сук и сколько бы я ни дергала – освободиться не получалось.
— А ну-ка пусти! — прошипела я, и как рванула!
Сучок отломился, а я, не успев притормозить, отлетела назад, поскользнулась, неуклюже взмахнула руками и скатилась вниз с пригорка.
…И оказалась на тропинке.
Оказывается, все это время я ползла, по колено проваливаясь в снегу, а совсем рядом была тропа. Не слишком широкая, но утоптанная достаточно, чтобы по ней можно было спокойно идти, а не кувыркаться по сугробам.
— М-да, — крякнула я, поднимаясь.
Стряхнула снег, поправила шапку и, сделав вид, что так и задумано, пошла дальше.
По тропинке продвигаться стало гораздо проще и быстрее. Я подобрала
Однако к вечеру силы окончательно покинули меня. Глаза слипались и отчаянно хотелось спать. Пришлось останавливаться на ночлег.
Вспомнив рассказы отца, который был заядлым любителем охоты, я нашла укромное место среди поваленных деревьев. Вытоптала там пятачок, достаточный для того, чтобы удобно расположиться, потом наломала еловых лап и сделала подобие шалаша. Из них же соорудила подстилку.
Забравшись внутрь, немного пригасила парящее огниво, выложила охотничий нож, так чтобы в случае чего можно было быстро схватить и, замотавшись в плащ, закрыла глаза.
Я так устала, что моментально заснула и проспала до самого утра, и с рассветом снова отправилась в путь.
Вьющаяся справа от меня река, становилась все уже и уже. На подходе к Медвежьей горе и вовсе остался только ручей, бодро прокладывающий себе путь среди камней и талого снега.
Исток был уже близко. И когда я, обогнув небольшой лесоповал, вышла к отрогу и увидела пещеру, наполовину перекрытую черным валуном, сердечко мое радостно подскочило. Добралась! Смогла!
— Марк, держись! Я иду! — с этими словами я достала из сумочки флягу и ринулась вперед.
И лишь услышав глухое рычание, я поняла, что ни черта это был не валун на входе.
Черная махина зашевелилась, распрямилась, и я увидела перед собой гигантского медведя. Он потянулся, зевнул, широко распахнув алую пасть, и недобро уставился на меня.
Вот и набрала водички…
В голове только одна тоскливая мысль – я не успела попрощаться ни с отцом, ни с друзьями, ни с милым Марком.
Прости любимый, мне не суждено тебя спасти, но я буду ждать тебя на той стороне…
Грозно зарычав, медведь двинулся в мою сторону, а я, вместо того чтобы бежать сломя голову, сделала неуверенный шаг назад и обмякла, ничком повалившись на снег.
Привычный сумрак набросился со всех сторон, укрывая от страшной действительности. По крайней мере, я буду без чувств, пока он будет по мне топтаться и глодать.
Однако спустя некоторое время я пришла в себя.
Вроде живая. Руки-ноги на месте, ничего не болит. А сверху солнце зимнее едва припекает…
Приснился мне что ли медведь-то?
Кряхтя и пыхтя, я села. Еще раз взглядом прошлась по конечностям, чтобы убедиться в том, что они на месте и не отъедены коварным зверем. А потом обернулась…
Медведь сидел на том же месте, что и прежде, и по-собачьи склонив голову на бок, наблюдал за мой. Стоило только шевельнуться и внутри него утробно заклокотало.
Я все поняла.
Жрать меня бесчувственную ему не интересно. Надо чтобы орала, отбивалась и пыталась отобрать кишочки, которые он будет из меня вытягивать.