Женимся! Семья за одну ночь
Шрифт:
– Я не пью.
– Согласны ли вы… - пафосно тянет регистраторша заученную речь.
– Н-не…
Отчаянно мотаю головой, которую тут же зажимают в тиски горячих рук. Привычным движением, отточенным до автоматизма, Олег вновь запечатывает мой рот поцелуем.
Вспышки фотоаппарата расстреливают нас, как будто автоматной очередью.
Боже, как с этим всем разбираться потом? Меня уволят из «Александрии», а в трудовой сделают пометку: «Осторожно! Способна выйти замуж прямо на рабочем месте».
– Кольца есть? – вырывает нас из безумной, но приятной неги
Высоцкий нехотя отлипает от меня, обхватывает запястье крупной лапой цепко, как наручником. Свободной рукой дергает себя за ворот рубашки, расстегивая сразу пару пуговиц, будто ему жарко и душно. Поднимает мою правую ладонь к лицу, внимательно изучает, перебирая пальцы, останавливается на безымянном.
– Хм, сейчас будут, - окидывает прищуренным взглядом толпу. Цепляется взглядом за веселых молодожен, которые продолжают хлопать нам, и внезапно просит: - Ребята, выручайте! Меняю свой мерс на кольца.
Моргнуть не успеваю, как в руке Олега оказывается брелок от машины. Он прокручивает его на указательном пальце – и запускает в зал, где добычу мастерски ловит довольный жених. Лицо у парня такое, будто джек-пот выиграл. Впрочем, он недалек от истины, ведь автомобиль стоит дороже двух гладких, классических золотых колец, которые Высоцкий получает взамен.
– А где твой джип? – машинально уточняю, до боли сжимая кулак.
– В гараже, - бубнит в ответ и хмурится.
Насильно разжимает мою ладонь, фиксирует и надевает обручалку, игнорируя жалкие протесты. Люстры гаснут, погружая зал в полумрак, из колонок вырывается ритмичная музыка, гости танцуют, видимо, празднуя «пополнение» в молодой семье в виде новой машины. Сотрудница ЗАГСа подсвечивает бумаги телефоном, продолжая что-то писать, а Олег пытается натянуть себе на мощный палец кольцо не своего размера.
– На шутку про комплексы обиделся? – бросаю как бы невзначай, а он мрачнеет, сливаясь с воцарившейся тьмой.
– Тебе оно маловато, завтра палец опухнет – и не снимешь, - переключаю внимание на кольцо.
– Налезло, сойдет, - встряхивает рукой.
– Подожди! Ну, что ты делаешь? – взяв не совсем адекватного мужчину под локоть, аккуратно увожу с подиума и по дороге беседую с ним, как с непослушным ребенком.
– Завтра проспишься, брак аннулируют, а вот репутацию свою закопаешь глубже некуда!
– Зачем что-то аннулировать? – резко разворачивается, и я чуть не отлетаю в сторону. – Будем женаты, - поймав меня, прижимает к себе.
Останавливаемся возле столика с напитками, я опираюсь о его край одной рукой, а вторую – укладываю Высоцкому на грудь. Сердце за его ребрами бьется, как перед инфарктом. На секунду мне страшно становится.
– Нет, не будем, - говорю серьезно, выделяя каждое слово.
– Я тебя не люблю.
– Это нормально, меня никто не любит, - отмахивается с показным равнодушием.
– Кто-то со мной за деньги, кто-то за статус, а ты будешь… из-за Маруськи, - делает паузу, и я вдруг улавливаю теплый смешок в его тоне. – Я слышал, как ты ее защищала. Лучшей кандидатки в мамы не сыскать, - заканчивает подозрительно сипло, будто голосовые связки подводят.
Застываю,
Мысленно подбираю слова, чтобы достучаться до него, однако мой внезапный жених вдруг начинает надрывно кашлять. Проводит рукой по шее, почесывает грудь, борется с ослабленным воротником, который физически не может ему больше мешать. Еще одна пуговица срывается с рубашки и со стуком скачет по столу.
– Олег? – зову взволнованно. Заключаю его влажные, шершавые щеки в ладони, заставляю Высоцкого посмотреть на меня.
– В чем проявляется непереносимость? Что с тобой бывает, если ты выпьешь?
– Я не пью, - повторяет, как мантру, и хватает со стола первую попавшуюся бутылку, чтобы утолить накатившую жажду. Вовремя замечаю этикетку, и выхватываю у него сухое бургундское. Опять. Как символично. Или это проклятие?
Высоцкий хватает ртом воздух, будто ему перекрыли кислород, и косится на вино в моих руках. Тяжело и неровно вздыхает. Поднимает на меня укоризненный взгляд, словно я ему смерти желаю.
– Теоретически… - нервно сглатываю, сжимая пальцами горлышко.
– Если выпьешь, то что происходит? Последняя стадия.
– Последняя? Отек Квинке. У меня аллергия, - спокойно сообщает, а у меня сердце останавливается и леденеет все внутри. Теперь я тоже дышу часто, как астматик в приступе.
– Пожалуй, я присяду.
Шокировано наблюдаю, как Олег опускается на ближайший стул. В голове – кавардак, а тараканы играют попурри из марша Мендельсона и… похоронного.
Святые угодники, это я настолько невезучая или он? Или мы оба?!
– Илья, скорую вызови!
Глава 15
Впервые я испытываю дикий страх за чужого человека. Все внутренности скрутились в морской узел, в горле парализующий спазм, будто аллергия душит меня, а не бедового критика…
Дурачина непослушный! Я ведь еще у Мегеры его предупреждала не тащить в рот что попало. Но он непробиваем! Как его угораздило напиться? Знает же, что противопоказано! Мужики как дети… а мне после этого вечера седину придется закрашивать.
Прижав ладонь к груди, где шальной птицей трепыхается сердце, в панике выбрасывая адреналин в кровь, я оставляю Высоцкого под присмотром бригады медиков с кабинете управляющего. Тихонько прикрываю за собой дверь, чтобы новоиспеченный жених не заметил пропажи и не стал опять звать «законную супругу». Похоже, Квинке пробрался прямиком ему в мозг – и пережал все сосуды. Другого объяснения его внезапно вспыхнувшей привязанности я не нахожу.
Прячу связку ключей в карман и надеюсь, что начальство простит мне небольшую вольность. Больного Высоцкого срочно надо было спрятать от любопытных глаз и прицелов фотокамер. Лучшего места, чем административное крыло, я не нашла.