Жениться по завещанию
Шрифт:
У Дрейтона возникло ощущение, будто земная твердь под его ногами покачнулась и обратилась в нечто зыбкое и ненадежное. Ему потребовалось значительное усилие, чтобы сохранить внешнюю невозмутимость. Перед мысленным взором развернулись два варианта дальнейшего развития событий, и его охватило желание закричать от отчаяния, поскольку единственно правильный выбор был ему совсем не по душе.
– В общем, так, Дрейтон, – снова заговорил Обри. – Я считаю, что нужно сделать следующее… Мы сейчас соберем вещи и немедленно отправимся в Лондон. В качестве предлога можно сказать, что твоему дому там требуется
Господи, почему же так больно? Дрейтону казалось, что эта боль проникает в самую глубь его существа и выворачивает душу наизнанку.
– А если я не соглашусь на такой вариант? – спросил он, уже решив, что все же последует данному совету и обязательно постарается взять себя в руки ради счастливого будущего Кэролайн.
– Ну, не знаю, – мрачно ответил Обри. – Тогда мне, наверное, придется готовить свою мать к тому, что в скором времени ее сын обретет дурную славу как верный и преданный друг величайшего развратника Англии.
Да, от подобного известия леди Обри и удар может хватить.
– Работники конюшни сегодня заняты в оранжерее, – проговорил Дрейтон. Он прислонился к карете, внезапно ощутив свинцовую тяжесть во всем теле. – Сходи распорядись, чтобы для нас подготовили экипаж.
– Спасибо… Я тебе очень благодарен.
Дрейтон кивнул:
– Возможно, Обри, наступит день, когда я тоже смогу тебя поблагодарить. Но только не сегодня.
– Я все понимаю… Я скоро вернусь.
Нет, ничего этот Обри не понимает. Он и сам еще не осознал, насколько глубока его рана и сколько должно пройти времени, прежде чем заполнится пустота в сердце и оно перестанет болеть. Никогда в жизни он не испытывал ничего подобного. Даже когда умерли родители. Тогда присутствовало ощущение естественности этой потери – он как будто прошел с ними ту часть пути, которую им было уготовано преодолеть вместе. А сейчас…
Дрейтон почувствовал, как у него сдавило горло. Он натужно сглотнул и медленно выпустил из легких воздух.
Ну ничего, он справится. Он поступит так, как нужно поступить, даже если это его убьет. Он сделает резкий решительный шаг вперед и не станет оглядываться назад. Так будет лучше для всех.
Леди Обри взглянула на записи, которые Кэролайн прилежно делала под ее диктовку.
– А что вы думаете насчет замороженного угря? Он всегда пользуется большой популярностью.
«У кого?» – мысленно вопросила Кэролайн и, стараясь не показать своего недовольства, внесла в список и угря.
– Леди Кэролайн, – донеслось в этот момент от дверей. – Могу я поговорить с вами наедине?
Дрейтон? Здесь, в доме, в середине дня? Чувствуя, как ее сердце забилось быстрее, Кэролайн подняла голову.
Дрейтон стоял, облаченный в темный дорожный костюм, с плащом и шляпой в руках. Кэролайн ощутила спазм в животе. О Боже! Наверное, что-то случилось. В его осанке была некоторая напряженность,
– Боюсь, что не можете, лорд Райленд, – заявила леди Обри. Но Кэролайн все равно поднялась со стула. – Вы ведь понимаете… необходимо соблюдать правила приличия. Репутация леди Кэролайн не должна пострадать.
– Благодарю за напоминание, леди Обри, – учтиво склонив голову, отозвался Дрейтон. – Мы будем оставаться в поле вашего зрения.
Как только они оба вышли из гостиной, Кэролайн тихо спросила:
– Что-нибудь случилось в деревне? Я вижу, ты одет по-дорожному.
Он молча покачал головой и ответил лишь тогда, когда они достигли стола в центре холла.
– Кэролайн, нас застукали, – сказал Дрейтон, глядя на часть стены между двумя инжирными деревцами в кадках. – Обри предъявил мне ультиматум, в манере, свойственной, наверное, лишь представителям его семейства. И поскольку он прав… хотя мне и тяжело это признавать… я отправляюсь в Лондон, как только мои вещи будут погружены на карету.
Ну что ж, она выдержит… Потому что в противном случае единственно возможный выход – рухнуть на кровать и тут же умереть.
С трудом сохраняя спокойный тон, Кэролайн спросила:
– И долго тебя не будет?
Дрейтон закусил губу. Несколько секунд он хранил молчание, затем совершенно бесцветным голосом ответил:
– Когда к началу сезона ты со своими сестрами приедешь в столицу, вы остановитесь в доме леди Обри.
Кэролайн казалось, что ее сердце вот-вот разорвется. Сдерживая подступившие к горлу слезы, она смогла лишь прошептать.
– Значит, у нас все кончено?
– Мы оба понимаем, что это только к лучшему.
– Да… И мы всегда понимали, что рано или поздно этот день наступит, – добавила Кэрол айн, сказав именно то, что и должна была сказать, и радуясь тому, что ее медленно, но верно охватывает спасительное оцепенение. – Ты уже попрощался с девочками?
– Попрощался… – Дрейтон кашлянул и чуть приподнял подбородок. – Фиона расплакалась, а Симона… ну, скажем так, она пополнила лексикон своей сестры весьма сомнительными выражениями.
– Она еще очень юная, – усмехнулась Кэролайн. – И пока не научилась правильно выражать свои чувства.
– Да, конечно… Мы с тобой совершенно неожиданно очутились в мире, который для нас обоих оказался не слишком уютным, и поэтому…
– …нашли утешение друг в друге, – ровным голосом продолжила Кэролайн, несколько удивленная отсутствием окружающей действительности. Где они? По-прежнему в этом мире, в невесть откуда взявшемся тумане расплывающегося холла? Или они оба уже исчезли, как ненужные записи на грифельной доске?
Дрейтон кивнул и снова кашлянул.
– Теперь настало время осознать, где мы находимся, кем являемся, и поступить так, как от нас ожидают окружающие. Я очень ценю все, что ты сделала… и продолжаешь делать ради укрепления моего положения.
– Я тоже очень ценю твою заботу о моей репутации, – солгала Кэролайн, поражаясь самой себе. До чего же легко эти слова слетели с ее языка! И как искренне прозвучали! По-видимому, она обретает новый талант.
– Когда ты появишься в Лондоне, мужчины устроят вокруг тебя настоящее столпотворение. У тебя будет немалый выбор.