Женщин обижать не рекомендуется
Шрифт:
Мы сели за столик.
– - Я заказал то, что ты любила раньше, -- сказал Борис, -но сейчас подумал, может быть, твои вкусы переменились?
– - Вкусы не переменились, -- заверила я.
– - Я заказал беф-строганов. Но я могу переменить заказ. Вот карта. Выбирай.
– - Пусть останется то, что ты заказал.
– - Ты совсем не переменилась. Только прическа.
– - Прическа совсем недавно.
– - Она тебе идет. Ты стала совсем не похожа на русскую. Костюм от Версачи.
– - Ты стал разбираться в моде?
– -
– - У меня дочь, но не замужем. Я разведена. Это для тебя плохо или хорошо?
– - Это для меня хорошо.
– - А ты женат?
– - Да.
– - Она из эмигранток?
– - Нет. Она англичанка. Еврейка.
– - Она не из семейства Идкиндов?
– - спросила я.
– - Почему Идкиндов?
– - удивился Борис.
– - Потому что в Лондоне я знаю одного англичанина -еврея, Идкинда, больше никого не знаю.
– - Нет, она из Блюменфельдов. Это немецкие евреи. Ее дед эмигрировал из Германии в 1933 году, как только Гитлер пришел к власти. Она родилась в Англии.
– - А кто она по профессии?
– - Она, -- Борис задумался, -- она жена. Я с нею познакомился в Израиле. Мои родители живут в Хайфе. Она была студенткой медицинского колледжа. Она фармацевт, как и ее дед и отец, но после того, как вышла за меня замуж, она стала женой. Участвует в разных благотворительных фондах. Ее отец имеет несколько заводов по производству лекарств в Англии, в Израиле, в Бостоне в Америке.
– - Твой тесть -- богатый человек.
– - Я тоже достаточно богатый, потому что вкладываю деньги, которые зарабатываю музыкой, в производство лекарств. Люди всегда будут болеть, и им всегда будут нужны лекарства. А ты -работаешь учительницей или уже стала директором школы?
– - Нет. Я президент судоходной компании.
– - В своей школе?
– - не понял Борис.
– - Нет. Суда моей компании ходят по всем морям и океанам.
Я впервые назвала компанию своей. Наверное, потому что, в том, как он предположил, что я стала, как максимум, директором школы, было явное снисхождение.
– - Я не очень понял, -- сказал Борис.
– - Я помню, что твой отец работал в морском министерстве, значит, ты перешла на службу в морское ведомство?
– - Нет, отец создал частную судоходную компанию, она акционерная, но семьдесят процентов акцию у отца.
– - Ты новая русская!
– - обрадовался Борис.
– - Я много слышал о новых русских, но ни с одним из них не знаком. Из России в основном приезжают музыканты, которым я помогаю найти работу в оркестрах. Я думал, ты в Лондоне с туристической группой. Когда я увидел тебя, такую модную, уверенную, я подумал, что ты удачно вышла замуж. Но ты и без замужества счастлива и успешна. Может быть, ты и права, что не согласилась выйти за меня замуж.
– - Как это не согласилась?
– - возмутилась я.
– - Это ты не женился
Я вспомнила наши бесконечные разговоры, когда он убеждал меня выйти за него замуж и уехать, а я убеждала его остаться. Я вспомнила, как со мною не разговаривала моя мать, поставив ультиматум: если выйдешь замуж за еврея, чьи родители в Израиле, можешь забыть, что у тебя есть родители. Мое замужество грозило отцу служебными неприятностями, а его как раз должны были утвердить в должности заместителя министра морского и речного флота. И я не могла представить, как уеду из страны, в которой выросла. Я ведь русская, а уезжали в основном евреи. Когда уехал Борис, я внушила себе, что он бросил меня, я даже не думала, что он может думать точно так же про меня.
– - Наверное, я была не во всем права, -- согласилась я.
– Но я же была девчонкой. Ты был старше, умнее. А после того, как уехал, от тебя ни одного письма.
– - Ты же жила с родителями, -- возразил Борис.
– - Письма из-за границы фиксировались КГБ. Я не хотел доставлять неприятности твоему отцу и тебе.
Я уже выкинула из памяти тот страх, который заложили в меня чуть ли не с рождения. Когда я познакомилась со шведскими студентами, и они пригласили меня с подругами в Швецию, отец сказал:
– - Нет. Не надо светиться.
– - Сейчас все изменилось, -- сказала я Борису.
– - Значит, ты в Лондоне по своим делам?
– - спросил он и попросил: -- Расскажи. Очень подробно.
И я рассказала об автомобильной аварии, в которую попал отец, как я стала президентом компании, о Шахове, о проигранном тендере, об Идкинде. Я рассказывала Борису, как рассказывала бы врачу.
Я закончила рассказывать, и Борис спросил меня:
– - Чем я тебе могу помочь?
– - Советом.
– - Здесь нужен профессиональный совет. Такие советы дают адвокаты. У тебя есть в Лондоне адвокат?
– - Мы прибегаем к помощи адвокатской фирмы. Они представляют наши интересы в тяжбах со страховыми компаниями. Здесь нужен не адвокатский совет, а человеческий. Как бы ты поступил, если бы оказался на моем месте?
– - Не знаю, -- Борис задумался.
– - Я бы обратился к своему адвокату. Это ведь англичане первыми сказали: мой дом -- моя крепость. И моя Англия -- моя крепость. Они в этом абсолютно убеждены. Я позвоню своему адвокату.
Борис достал из своего балахона мобильный телефон, набрал номер и заговорил на непонятном мне языке, это был не английский, по-английски он сказал только адрес клуба.
– - Извини, -- сказал Борис, -- мой адвокат считает, что я плохо говорю на иврите и требует, чтобы я с ним говорил только на иврите.
– - Разве адвокат может требовать?
– - удивилась я.
– - Он может только предлагать, а ты -- соглашаться или не соглашаться.
– - Я согласился, -- Борис вздохнул.
– - Моя жена говорит на иврите, мои дети говорят, один я такой тупой.